ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  120  

— Зачем?

— Затем, что все должно быть достоверно. Вот последняя жертва твоих чудовищных экспериментов. Знаешь, сначала я ненавидел лишь тебя.

Если я откажусь вскрывать, что будет? Ничего хорошего. Этой женщине уже все равно, а Минди жива. И Эмили. И безымянная девочка, похожая на муху в янтаре.

Инструмент был великолепен.

— Так почему Эмили?

Лезвие рассекает кожные покровы, погружаясь в ослабшую массу мышц. Разрез, пожалуй, несколько небрежный, но с учетом ситуации, простительно.

— Ты так ничего и не понял? — Дайтон наблюдает за мной.

Хорошо. Что бы ни делала Минди, пусть она делает это быстро.

— Не в тебе дело. Сначала было в тебе. А потом я стал наблюдать за твоей семейкой. И не поверишь, оказалось, что ты — не самое большое в ней дерьмо.

Второй разрез выходит более аккуратным. И тело раскрывается, вываливая сизоватую требуху. В нос шибает вонью, и меня едва не выворачивает.

— Дело в вашем кукольном мире. Вы дергаете друг друга за веревочки и пляшете, пляшете до одури! И я решил, что почему бы мне тоже не подергать за эти веревочки? Может, тогда я придам этому танцу хоть какой-то смысл?

Вытащив сизое в черных крапинах язв легкое, я аккуратно положил его в лоток. Руки в липкой пленке крови скользили. Полагаю, и на моей одежде осталось изрядно следов.

— Ваш план ненадежен, — я принялся за второе легкое, стараясь оттянуть момент, когда придется прикоснуться к развороченному куском свинца сердцу. — Найдутся те, кто подтвердит мою непричастность.

— На своего дружка уповаешь? Если не ошибаюсь, личность весьма сомнительную, да моя леди?

— Пошел ты!

Я позволил себе посмотреть на Минди. Она стояла, повернувшись спиной, и с нервозной тщательностью расправляла юбки.

— Вы не правы, Персиваль — хороший человек.

— Пускай. Его слово против вещественных улик.

— Циркачи.

— О которых никто не знает. Зато все слышали о самоубийстве Дориана Хоцвальда на почве несчастной любви. Чем не доказательство сумасшествия?

— Ваши пособники…

— …будут мертвы к тому времени, как до них доберутся. Вы будете весьма старательно заметать следы.

Сердце было твердым, аорта — упрямой. Лезвие раз за разом соскальзывало, оставляя зарубки на стенке, но никак не могло разрезать до конца.

— Вы неуклюжи, сэр Дориан, — произнес Дайтон менторским тоном. — Но поспешите, у вас осталось минут десять.

— И что потом? — мне все-таки удалось отделить сердце, которое легло в очередной лоток. Те, кто заглянет сюда в поисках злодея, получат достаточно доказательств моей вины.

И весьма кровавые воспоминания.

— Потом случится взрыв, который должен был бы уничтожить все августейшее семейство, однако по счастливой — или несчастной? — случайности произошел раньше. Скажем… вашу куклу повредили при перевозке. Женщины порой бывают так небрежны.

Громкий хлопок заставил меня вздрогнуть и выронить черный ком печени.

— И очень упрямы, — договорил Дайтон, поворачиваясь к Минди. — Что ж вам, леди, спокойно-то не сидится?

— Глава 45. В которой происходят события, вносящие дополнительную сумятицу в и без того запутанное дело, а леди Фэйр снова падает в обморок

Карета остановилась на набережной, и хмурый кучер помог Эмили спуститься. Мэри выбралась сама и, оглядевшись, вздохнула: определенно, с хозяйкой сегодня творилось неладное.

— Мисс… мисс… нам лучше домой пойти, мисс. Ваша тетушка…

Словно и не услышала. Она шла вдоль торговых рядов, изредка останавливаясь, но глядела не на товары — на витрины.

Эмили искала свое отражение и, находя, удивлялась, потому как отражение это было немного неправильным. Почему? Она не знала. Как не знала и того, куда идет.

Слегка кружилась голова, и звуки внешнего мира лишь усугубляли общую растерянность.

Сзади сопела Мэри. Она недовольна и сверлит затылок злым взглядом. Сказать, чтобы домой шла? Пожалуй. Эмили нужно остаться одной.

А еще нельзя возвращаться.

Ее ждут в другом месте.

В совсем-совсем другом.

— Я вас не оставлю, — сказала Мэри и, решившись, схватила за руку. — Вы опять заболели! Вот тетушка расстроится-то! Но домой надо. Слышите? До-мой!

Зачем так кричать? От крика у Эмили голова кружится-кружится и тренькает, как карусель. Когда-то у нее была карусель с крохотными лошадками и кусками разноцветного стекла на крыше. Карусель заводили латунным ключиком, и она крутилась-крутилась, звенела…

  120