240 
Ринсвинд вздохнул. Ему нравился зеленый салат. Он был таким невероятно скучным. Ринсвинд провел много лет в поисках скуки, но так и не обрел ее. Как раз в тот момент, когда ему начинало казаться, что она уже у него в кармане, жизнь внезапно становилась почти смертельно интересной. Мысль о том, что кто-то может добровольно отказаться от перспективы проскучать целых пятьдесят лет, вызвала у него слабость. «Будь у меня впереди пятьдесят лет, – думал он, – я бы возвел скуку в ранг искусства. Невозможно сосчитать, чего бы я не стал делать…»
– Знаешь какие-нибудь анекдоты про фитиль? – спросил Ринсвинд, удобно усаживаясь на песке.
– Нет, по-моему, – вежливо отозвался Найджел, постукивая по каменной плите.
– Я знаю сотни. Они очень смешные. Например, сколько нужно троллей, чтобы поменять фитиль в лампе?
– Эта плита движется, – сказал Найджел. – Смотри, здесь что-то вроде двери. Ну-ка, помоги мне.
Он с энтузиазмом налег на плиту, и на его руках, словно горошины на карандаше, вздулись бицепсы.
– Полагаю, это какой-то потайной ход, – добавил он. – Ну давай, задействуй какую-нибудь магию. Плиту заело.
– А ты не хочешь услышать конец шутки? – обиженным голосом поинтересовался Ринсвинд.
Здесь, внизу, было тепло и сухо, и в ближайшем будущем им не грозила никакая опасность, если не считать змеи, которая старалась не привлекать к себе внимания. Некоторым людям вечно чего-то не хватает.
– Потом, – откликнулся Найджел. – Сейчас я бы предпочел небольшую магическую помощь.
– У меня не очень хорошо получаются заклинания, – признался Ринсвинд. – Я их так и не освоил. Понимаешь, это нечто большее, чем просто ткнуть пальцем и сказать: «Сим сим…»
Вслед за этим раздался такой звук, как если бы толстая струя октаринового света ударила в тяжелую каменную плиту и разнесла ее на тысячу осколков потрескивающей, раскаленной добела шрапнели.
Через какое-то время Найджел медленно поднялся на ноги, хлопая себя по куртке, чтобы потушить крошечные очажки пламени.
– Да, – проговорил он голосом человека, твердо решившего не терять над собой контроль. – Прекрасно. Очень хорошо. Теперь надо дать ей остыть, да? А потом мы… потом мы можем отправиться в путь.
Он легонько откашлялся.
– Аг-ха, – отозвался Ринсвинд. Он не отрываясь смотрел на кончик своего пальца, держа его на расстоянии вытянутой руки. При этом он, похоже, жалел, что у него не выросли руки подлиннее.
Найджел заглянул в дымящуюся дыру.
– Кажется, ход ведет в какое-то помещение, – заметил он.
– Аг-ха.
– После тебя, – кивнул Найджел и мягко подтолкнул Ринсвинда в спину.
Волшебник, пошатнувшись, двинулся вперед, ударился головой о камень, чего, похоже, даже не заметил, и нырнул в дыру.
Найджел похлопал рукой по стене и нахмурился.
– Ты ничего не чувствуешь? – спросил он. – Разве камни имеют привычку дрожать?
– Аг-ха.
– С тобой все в порядке?
– Аг-ха.
Найджел приложил к камням ухо.
– Я слышу какой-то очень странный звук, – сообщил он. – Что-то вроде гудения.
От известки у него над головой отделился небольшой пласт пыли и медленно поплыл вниз.
Затем пара куда более тяжелых камней оторвалась от стен ямы и с глухим стуком упала на песок.
Ринсвинд уже брел по туннелю, издавая тихие потрясенные звуки и совершенно не обращая внимания на камни, которые пролетали в нескольких дюймах от него или обрушивались килограммами прямо на него.
Если бы он был в состоянии хоть что-нибудь заметить, он бы сразу понял, что происходит. Воздух был маслянистым на ощупь и отдавал горящей жестью. Все углы и выступы покрывала бледно-радужная пленка. Где-то совсем рядом накапливался заряд магии. Это был мощный заряд, и он пытался уйти в землю.
Оказавшийся поблизости волшебник, даже такой неполноценный, как Ринсвинд, выделялся, словно медный маяк.
Найджел на ощупь выбрался из клокочущей, гудящей пыли и наткнулся на Ринсвинда, который стоял, окруженный октариновой короной.
Волшебник выглядел ужасно. Креозот отметил бы его сверкающие глаза и развевающиеся волосы.
Он был похож на человека, который только что проглотил горсть шишковидных желез и запил их пинтой адренохрома. Причем Ринсвинд пребывал в таком приподнятом настроении, что с него можно было передавать телевизионные сигналы на другие континенты.
240 
