382 
Ринсвинд почувствовал, как чьи-то руки обшаривают его карманы.
К ругани присоединился кто-то еще. Поле зрения Ринсвинда было ограничено несколькими дюймами аллювиальной равнины, но из контекста волшебник заключил, что этот второй – крайне несимпатичный человек.
Ринсвинда рывком вздернули в вертикальное положение.
Местные стражники во многом напоминали тех стражников, с которыми Ринсвинд не раз встречался за время своих странствий. Они обладали интеллектом, как раз достаточным, чтобы сначала избить человека, после чего швырнуть его в яму со скорпионами. И судя по всему, в детстве их так и не сумели отучить громко орать человеку прямо в лицо.
Некоторую сюрреалистичность происходящему придавал тот факт, что у самих стражников лиц не было. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. На их богато украшенных и отделанных черной эмалью шлемах были нарисованы гигантские усатые морды. Открытым оставался только рот обладателя шлема – чтобы можно было, к примеру, обзывать Ринсвинда ящиком низменного помета золотой рыбки.
Перед его лицом замелькало «КАК Я ПРОВЕЛ ОТПУСК».
– Мешок тухлой рыбы!
– Понятия не имею, что это такое, – забормотал Ринсвинд. – Один человек посоветовал почитать…
– Подножье чрезвычайно скисшего молока!
– Слушай, а можно чуточку потише? Кажется, у меня уже барабанная перепонка лопнула.
Стражник притих – скорее всего, потому, что задохнулся от собственных криков. Ринсвинд воспользовался передышкой, чтобы оглядеться.
На дороге стояли две повозки. Одна из них была, по всей видимости, клеткой на колесах; сквозь прутья виднелись лица людей, с ужасом взирающих на Ринсвинда. Вторая представляла собой богато украшенный паланкин, который несли восемь крестьян. Плотные занавеси паланкина были задернуты, однако Ринсвинд заметил, что в одном месте они чуть-чуть разошлись – видимо, чтобы кто-то внутри мог его рассмотреть.
Стражники тоже это заметили и как-то смешались.
– Я могу все объяс…
– Молчать, свалка уродливых…
– Черепаха, золотая рыбка и, гм, если, конечно, я правильно понял, сыр уже были, – услужливо подсказал Ринсвинд.
– Свалка куриных глоток!
Из-за занавески показалась длинная тонкая рука и подала едва заметный знак.
Ринсвинда рывком подтащили к паланкину. Руку украшали самые длинные ногти, которые ему когда-либо доводилось видеть у кого-либо, кто не мурлыкает и не мяукает.
– Каутау!
– Не понял? – переспросил Ринсвинд.
– Каутау!
Сверкнули мечи.
– Я не понимаю, что вы от меня хотите! – возопил Ринсвинд.
– Каутау. Пожалуйста, – прошептал голос у самого его уха.
Голос этот не отличался особым дружелюбием, однако по сравнению со всеми остальными голосами он звучал как нежная песенка. Создавалось впечатление, что обладатель голоса – довольно молодой человек. И этот человек очень неплохо говорил по-морпоркски.
– Кау что?
– Ты не знаешь значения этого слова? Падай на колени и прижимайся лбом к земле. Если хочешь когда-нибудь еще раз надеть шляпу.
Ринсвинд чуть помедлил. Он родился свободным морпоркцем, а свободные морпоркцы очень гордые люди, они никогда не встанут на колени перед каким-то, не хотелось бы слишком сильно это подчеркивать, иностранцем.
С другой стороны, свободные морпоркцы, может, и стали такими гордыми потому, что им не рубят головы направо-налево.
– Так-то лучше. Отлично. А откуда ты знаешь, что при этом нужно благоговейно трепетать?
– О, это я сам сообразил.
Ленивым движением пальца рука подала еще один знак.
Стражник врезал Ринсвинду по лицу перепачканным в грязи «КАК Я ПРОВЕЛ…». Ринсвинд виновато схватил листки, а стражник поспешил обратно к своему господину.
– Эй, голос? – позвал Ринсвинд.
– Да?
– А что будет, если я потребую неприкосновенности, поскольку являюсь гражданином другой державы?
– Ты не поверишь, какие вещи можно сотворить с гражданами других держав при помощи рубахи из колючей проволоки и обыкновенной терки для сыра.
– О.
– А еще в Гункунге есть пыточных дел мастера, попав к которым, ты будешь жить долго, очень долго.
– Утренняя гимнастика, диета с высоким содержанием клетчатки и всякое такое прочее, да?
– Нет. Так что лучше молчи в тряпочку, и, если повезет, тебя отправят рабом во дворец.
382 
