516 
— Вот и я поражаюсь, — кивнул Ринсвинд. — О, если бы ты знал, как я поражаюсь!
— Значит, будь спок, да?
— Пожалуй, оставлю немного варенья на потом, — пробормотал Ринсвинд. — И все-таки… почему я?
Кенгуру почесал нос.
— Ну, как говорится: если не ты, то кто?
— И что от меня требуется?
— Повернуть мир.
— Но чем я его буду поворачивать? Специальным ключом?
— Может, и ключом. Смотря как все сложится.
Ринсвинд снова оглянулся на образцы наскальной живописи. Несколько недель назад их здесь не было, а потом внезапно оказалось, что они были тут всегда.
Множество фигурок. Фигурки с длинными палками в руках. Фигурки в длинных балахонах. Художник отлично справился с задачей, изобразив нечто странное, неведомое. Дабы устранить последнюю тень сомнения, достаточно было взглянуть на штуковины, красующиеся у фигурок на головах.
— Во-во. Мы называем их Остроголовыми,— сказал кенгуру.
— Похоже, рыба у него ловится, — буркнул главный философ. — Значит, явится весь из себя гордый и будет пилить нас, почему лодка еще не готова.
Декан как раз заканчивал выцарапывать на скале чертеж.
— По идее, построить лодку легче легкого, — откликнулся он. — Лодки строят даже люди, что протыкают себе носы всякими косточками. Мы же конечный продукт тысячелетий просвещения. Неужели нам не по силам будет построить какую-то жалкую лодку?
— Совершенно согласен с тобой, декан.
— Надо всего лишь прочесать остров и найти книжку, озаглавленную, к примеру, «Как сделать лодку. Практическое пособие для начинающих».
— Очень правильная мысль. А дальше плыви себе не хочу. Ха-ха.
Главный философ поднял глаза и судорожно сглотнул. В тенечке неподалеку, на бревне, восседала, обмахиваясь большим листом, госпожа Герпес.
Это зрелище что-то всколыхнуло в главном философе. Он не знал, что именно, но некоторые детали — например, сопровождающий движения домоправительницы волнующий скрип — заставляли его сердце тоже скрипеть и биться быстрее.
— Главный философ, с тобой все в порядке? У тебя такой вид, точно ты перегрелся.
— Нет, нет, мне просто чуть-чуть… тепловато, декан.
Главный философ ослабил воротничок и перевел взгляд на декана. Тот смотрел куда-то мимо него.
— Ага, эти уже тут как тут, — скривился декан.
По пляжу вереницей тащились волшебники. Одно из преимуществ волшебного балахона заключается в возможности использования его в качестве фартука, и сейчас фасад заведующего кафедрой беспредметных изысканий выдавался больше обычного.
— Нашли еду? — поинтересовался главный философ.
— Э-э… Вроде да.
— Фрукты и орехи, надо полагать, — проворчал декан.
— Гм-м… Да и опять-таки нет, — отозвался профессор современного руносложения. — Гм-м… Весьма забавно…
Заведующий кафедрой беспредметных изысканий вывалил добычу на песок. Это оказались кокосовые орехи, всякие другие орехи, а также разнообразные узловато-волосатые фрукты.
— Довольно примитивная еда, — заметил декан. — И к тому же, вероятно, ядовитая.
— Ну, казначей ел так, что за ушами трещало. Будто последний день живет, — сообщил профессор современного руносложения.
Казначей сыто рыгнул.
— Это еще ничего не значит. Посмотрим на него завтра, — пожал плечами декан. — Да что с вами такое? Вы все время переглядываетесь.
— Мы… мы и сами кое-что попробовали, декан, — признался профессор современного руносложения.
— А-а, вижу, наши собиратели вернулись! — оглушительно поприветствовал Чудакулли. Широко шагая, он помахивал леской, на которой висели три рыбины. — Ничего похожего на картошку вам не попадалось?
— Думаю, вы нам не поверите, — уныло пробормотал профессор современного руносложения. — Решите, что мы над вами смеемся.
— О чем это ты? — не понял декан. — Как по мне, то, что вы собрали, выглядит совсем не смешно.
Заведующий кафедрой беспредметных изысканий испустил тяжкий вздох.
— Попробуй какой-нибудь кокос, — сказал он.
— Они что, взрываются?
— Нет-нет, ничего такого.
Декан выудил из груды добычи орех, смерил его подозрительным взглядом и стукнул кокосом по камню. Скорлупа раскололась на две абсолютно равные половинки.
Но никакого молока. Коричневого цвета скорлупа была набита мягкими белыми волокнами.
516 
