И только когда она оказалась в приемной, увидела перед собой Ксеара, и он, быстро оценив ее необычный наряд, уставился на припухшие губы, она поняла, что напрасно поторопилась. Его взгляд не стал просто холодным, нет: глаза Айи превратились в два цельных куска черного льда. Он ничего не сказал, но Дестина испытала настоящий ужас, сродни тому, что почувствовала однажды, когда едва не попала под колеса автомобиля, перебегая дорогу.

Ее сердце заколотилось часто-часто, и даже начало подташнивать. Она инстинктивно поднесла ладонь ко рту, но это было напрасно и глупо - Ксеар улыбнулся какой-то змеиной улыбкой, сощурив глаза и отводя, наконец, взгляд в сторону.

- Мы устроим брифинг, - наконец, глухо произнес он каким-то пластмассовым, неестественным голосом. - Через два часа, ровно в шесть. Пригласи политических корреспондентов из "Политики", "Мнения" и "20 часов". Позвони в юридическое управление, чтобы подобрали материалы для журналистов. Они знают, какие. Сделай мне полную подборку по последним материалам об аресте. И все материалы с последней критикой туда же.

- Каком аресте? - не поняла Дестина.

- Увидишь, каком, - рявкнул он, скрываясь в кабинете. - И кофе принеси.

Она вздрогнула, прерывисто вздохнула и подошла к кофеварке. Надо же было так глупо «спалиться». Что, если он начнет мстить Лею? Нет, не может такого быть. К тому же, ему неоткуда узнать, с кем она встречалась. Не станет же он затевать расследование по такому поводу.

Немного успокоившись, Дестина перестала смотреть на кофейный аппарат бессмысленным взглядом, а, наконец, включила его и взялась за коммуникатор. Первым делом она связалась с юристами, затем с "Политикой". Потом она отнесла кофе - Айи не удостоил ее даже взглядом и не поднял головы от коммуникатора.

Разобравшись, наконец, со всеми звонками, она открыла и обновила сайты политических изданий и начала читать. Некоторое время назад, кажется, еще сегодня - или вчера? - ей казалось, что скандальный материал о Мьелле будет держаться в топе минимум неделю, но вот уже вся шумиха, связанная с этим, оказалась на втором плане. Все перекрывали другие заголовки - примерно одинаковые во всех изданиях.

"Уважаемый дизайнер арестован по подозрению в совершении преступления". "Марин Ка Лье арестован службой безопасности. Допрос продолжается более 10 часов".

Дестина пролистала материалы, быстро ознакамливаясь с ними. Журналисты писали, что сведения об аресте Ка Лье поступили от источника в модном доме, куда его глава не пришел сегодня на работу. Девушка сглотнула и невольно коснулась длинного полупрозрачного рукава своего платья, на котором был вышит известный всему Первому миру вензель - переплетенные буквы МКЛ. Марин никогда не был главным законодателем мод в Первом, но уже больше ста лет занимался дизайном женских платьев в средней ценовой категории. Наверное, около трети дамских нарядов в Первом мире выполнялось по эскизам его модного дома, будь то деловая, повседневная или самая простая домашняя женская одежда, продающаяся в каждом втором магазине.

"Как удалось узнать нашему корреспонденту, дизайнер находится в стенах СБ вот уже более шести часов. По словам источника в секретариате службы безопасности, Марин Ка Лье в данный момент находится под арестом и усиленной охраной. По непроверенным сведениям, некоторое время назад дизайнера допрашивал глава СБ Яльсикар Бьякка. Пока остается неизвестным, какое именно обвинение выдвинуто Ка Лье и каковы результаты допроса, однако известно, что служба безопасности продолжает вызывать и допрашивать в качестве свидетелей друзей и сослуживцев известного кутюрье".

"Допрошенные в качестве свидетелей друзья Марина Ка Лье пока отказываются от комментариев, ссылаясь на подписку о неразглашении информации, которую их вынудили дать в службе безопасности. Наша редакция задается вопросом - что опять происходит в недрах этого ведомства под прикрытием полной секретности? И допустимо ли, чтобы столь уважаемый член нашего общества был лишен права на защиту адвоката? Как достоверно удалось установить нашему корреспонденту, в допросе кутюрье не принял участие ни один юрист модного дома".

Дестина быстро делала "вырезки" для Айи. Журналисты на время забыли о претензиях к Ксеару, обрушив весь свой праведный гнев на Яльсикара. В какой-то момент девушке даже стало жаль всемогущего Бьякку. Его называли инквизитором, уже почти впрямую обвиняя в нарушении элементарных прав человека. Все издания теперь апеллировали к Ксеару, требуя приструнить "бешеного пса". Еще бы. Ка Лье был всеобщим любимцем. Его платья не носили богатые женщины, зато они были в гардеробе большинства простых «мирянок». Включая журналисток, перу которых принадлежали злобные опусы.

  56