Последние отзывы

  6  

— Она снова главнокомандующая?! Не может быть!

Это было слишком — Грегор подумал было, что ей дадут эскадрон или что-то в этом роде. Но главнокомандующая!

— Они что, никого другого не могли найти?

— Крысы не боятся никого так, как ее — за исключением разве тебя, Грегор. Соловет очень хитрая и не признает никаких правил. Именно это нужно сейчас, чтобы выжить.

— Но… этот суд… он ведь теперь никогда не состоится! — с горечью произнес Грегор.

Не будет суда. Война все стерла и все начала с чистого листа.

Ненависть людей к крысам будет только расти, и вскоре люди начнут думать, что идея Соловет о том, чтобы превратить чуму в оружие, — была хороша. И несмотря на многочисленные жертвы, — она станет героем в их глазах, а вовсе не преступницей.

Грегор подумал о своей маме, которая ловит ртом воздух где-то неподалеку, о маме, которой трудно дышать. О пурпурных шрамах на шкуре Ареса, которые никогда, никогда не пройдут. О всех людях и крысах, которые умерли.

— Это неправильно, Марет, — тихо сказал он. — Ты разве сам не видишь, что это неправильно?

Марет вздохнул и отвел глаза. Он отпустил Грегора и отступил на шаг:

— Что бы я ни думал обо всем происходящем, — это не имеет никакого значения, Грегор. Теперь Соловет отдает приказы.

— Но только не мне, — произнес Грегор.

Он в этом был абсолютно уверен. Если он и пойдет на смерть, — то уж никак не по приказу Соловет. Нет, только по собственной воле.

— Будь осторожен и думай, с кем разговариваешь, — негромко предупредил Марет. — Здесь не все — твои друзья, — с этими словами он покинул комнату.

Грегор сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и взять себя в руки, и поставил меч обратно в угол. Затем лег на постель, притворяясь послушным пациентом, а сам принялся лихорадочно думать, что ему делать дальше.

Марет прав. Не все в Регалии могли считаться друзьями Грегора — множество людей и готовностью согласились бы шпионить за ним для Соловет. Грегор не знал ее планов относительно него — но уж точно в ее планы не входило, чтобы он сел на Ареса и улетел в Огненную землю. Она не позволит ему сделать это. И его личные желания и резоны не будут иметь никакого значения — она рассматривала и будет рассматривать его как оружие, которое можно использовать в своих целях. Так что если он действительно хочет попасть в Огненную землю, — он должен действовать тайно и осторожно. Очень осторожно.

«Каков твой план?» — услышал он голос Живоглота в голове. Этими словами крыс всегда пытался остановить его и предостеречь от необдуманных действий. «Каков твой план?»

«Прежде всего я должен убедить подземцев, что не собираюсь никуда лететь», — подумал Грегор. Он был уверен, что Марет ни за что не скажет о том, что услышал, но на других полагаться было нельзя.

Первым его порывом было немедленно бежать к Аресу — но, подумав минутку, он отказался от этой мысли. Ведь если он не помышляет о возвращении в Огненную землю и собирается остаться в Регалии как послушный маленький солдат, — разве не должен он первым делом попросить позволения навестить свою маму?

Грегор почувствовал укол совести. А разве не должен он это сделать в первую очередь в любом случае?

Но дело было в том, что если у мамы есть хоть какие-то силы — она непременно будет бранить его за путешествие в Огненную землю, а затем, конечно, потребует, чтобы он забрал Босоножку и немедленно отправился домой. Но Грегор никак не мог это сделать. И ему придется либо спорить с ней — а это ее очень расстроит, либо… либо врать. Ни то, ни другое Грегора не устраивало.

К тому же — ему было действительно очень стыдно перед мамой.

Когда через несколько минут пришел врач, Грегор попросил у него разрешения навестить маму и, получив его, вздохнул с облегчением.

— Твоему колену полезно поразмяться, — сказал врач. — Только, прошу, будь осторожен, не нагружай его сильно хотя бы несколько дней, — добавил он, помогая Грегору обуться.

— Ну конечно, — кивнул Грегор и довольно натурально изобразил, какого труда ему стоит идти не хромая. Спустившись к маминой палате, он получил маску, которую ему велели надеть, — не для того, чтобы уберечь его, а для того, чтобы не навредить ей.

Грегор не очень представлял себе, что такое «осложнение». И теперь он это увидел.

Мама была сейчас так же больна, как тогда, когда он в первый раз проведал ее в больнице. А может, и хуже. Тогда у нее во всяком случае были силы, чтобы приказать ему возвращаться домой. А сейчас она не могла даже говорить — все силы у нее уходили на то, чтобы дышать. Он взял ее за руку и почувствовал, какая у мамы сухая и горячая кожа — у нее была очень высокая температура. А мамины глаза смотрели на него без всякого выражения.

  6