Последние отзывы

  7  

Грегор вспомнил, как менялось его собственное отношение к предсказаниям Сандвича. Иногда он их ненавидел. Иногда был благодарен за их точность, хотя написаны они очень путано и толковать их совсем не легко. Но в общих чертах всегда можно понять, что именно ожидает тебя впереди.

Вот и сейчас, думая о новом для него пророчестве, Грегор понимал, что в нем говорится о какой-то катастрофе:

• ТЕПЛАЯ КРОВЬ СТАНЕТ НЫНЕ ПРОКЛЯТЬЕМ.
• КАЖДЫЙ ВЗДОХ БОЛЬЮ И СТРАХОМ НАПОЛНЕН БУДЕТ.
• НА КОЖЕ ВЗДУЮТСЯ СМЕРТИ ПЕЧАТИ.
• А ПОДЗЕМЬЕ РАСКИНЕТСЯ ОГРОМНЫМ БЛЮДОМ.

Пророчество явно свидетельствовало о грядущей гибели — гибели многих и многих людей. Но не только людей — всех теплокровных. Всех млекопитающих. Там, в Подземье, млекопитающими и теплокровными были люди, летучие мыши и крысы… — впрочем, возможно, был еще кто-то, кого Грегору пока встретить не довелось. И что значит здесь слово «блюдо»? Что их всех съедят?

• ВНОВЬ ПРИЗЫВАЙТЕ ОТЧАЯННО ВОИНА СВЕРХУ,
• СЕРДЦЕ ЕГО УЖЕ ТРОНУТО БЫЛО ЛЮБОВЬЮ.
• С НИМ ПРИЗОВИТЕ ПРИНЦЕССУ, ИНАЧЕ НЕ СТАНЕТ
• ПЛЕМЯ ПОЛЗУЧИХ УЧАСТВОВАТЬ В ВАШЕМ ПОХОДЕ.

Воин — это Грегор, тут и думать нечего. Он вовсе не хотел быть воином — он ненавидел сражения, хотя оказалось, что в бою он непобедим.

Грегор не хотел быть воином — но после того как сбылись два пророчества, в которых он назывался воином, Грегор наконец перестал в себе сомневаться. Смешно теперь вспоминать, как он надеялся на то, что его приняли за воина по ошибке и скоро придет другой, настоящий Воин.

Ну а принцесса… Он сразу понял, что речь идет о Босоножке. Тараканы, которых в Подземье называли ползучими, именовали ее принцессой и даже поклонялись ей. Но на самом деле она, конечно, никакая не принцесса. Но она дружит с тараканами, и ради нее они готовы чем угодно рисковать, даже жизнью.

В последней строфе, похоже, говорилось о том, что людям и грызунам — крысам то есть — необходимо объединиться, чтобы найти спасение. Но вот это как раз очень трудно себе представить! Обе стороны не обрадуются такой перспективе — ведь сотни лет они уничтожали друг друга. И вдруг на тебе — пророчество сообщает, что так дальше продолжаться не может, иначе всех ждут гибель и разрушение.

Грегору стало интересно, писал ли Сандвич когда-нибудь хорошие предсказания? Ну писал ли он что-нибудь о мире и благоденствии, о том, что нужно сделать, чтобы все было прекрасно и замечательно?

Скорей всего нет.

Больше всего в «Пророчестве крови» его раздражала повторявшаяся рефреном строфа — Сандвич будто молотком заколачивал эти строчки в мозг Грегора:

• ПОВОРОТ, И ЕЩЕ, И ЕЩЕ, И ОПЯТЬ НЕ ТУДА.
• ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО, НО НЕ ЗНАЕШЬ, ГДЕ И КОГДА.
• И ЗЛОДЕЙ И ГЕРОЙ ОКАЗАЛИСЬ В ОДНОМ ЛИЦЕ,
• А НАЧАЛО ПУТИ ОБНАРУЖИЛОСЬ В САМОМ КОНЦЕ.

Что это все означает? Полная бессмыслица!

Грегору необходимо было поговорить с Викусом. Ведь Викус — дедушка Люксы и один из самых влиятельных людей в Подземье — лучший в мире толкователь пророчеств. Если кто и сможет объяснить Грегору смысл этих строк, так это Викус.

Грегор вдруг обнаружил, что уже не сидит, а стоит, крепко вцепившись в перила. Он не знал, сколько прошло времени. Но ему надо было поторопиться — закончить дела с миссис Кормаци и бежать домой.

Даже если он и отсутствовал слишком долго, миссис Кормаци не подала виду, что это заметила. Она дала Грегору сорок долларов и большую миску тушеного мяса для всей семьи. Когда он уходил, она обернула его шею еще одним шарфом, приговаривая: «У меня столько шарфов, ими можно лошадь запрячь!» Как будто она умела запрягать лошадь. И где она в наше время видела лошадей?

Миссис Кормаци всегда так поступала. Он еще ни разу не ушел от нее с пустыми руками.

Вернувшись домой, Грегор, улучив момент, остался на кухне с папой и показал ему письмо Викуса. Папино лицо сделалось тревожным.

— Что это за «Пророчество крови»? Ты знаешь о нем? — спросил он.

Грегор молча протянул ему свиток. Он уже обтрепался в кармане и даже местами порвался.

— И давно он у тебя? — тихо спросил папа.

— С Рождества, — ответил Грегор. — Я не хотел… не хотел волновать тебя.

— Я буду волноваться гораздо сильнее, если узнаю, что ты скрываешь от меня важные вещи, — сказал папа. — Больше так не делай, ладно?

  7