очень нудно 
33 
Джина спрыгнула с лошади, привязала ее к ограде и, немного помедлив, осторожно, как вор, открыла калитку. Скрип металла и резкий порыв ветра заставили ее вздрогнуть, как если бы что-то подсказывало ей повернуть домой. Уехать прочь от царства мертвых и вернуться к живым.
Она прищурила глаза, когда первые капли дождя упали ей на лицо. Ледяные струйки проникали сквозь рубашку, холодными змеями скользили вниз по спине. Шелест листвы на деревьях был похож па пересуды кумушек, гадающих, что она будет делать дальше.
Осторожно ступая по мокрой траве, Джина обошла вокруг старых могил и направилась к последнему ряду, где яркими пятнами ослепительно сияли гранитные плиты. Родители Адама были похоронены рядом более десяти лет назад — они погибли, когда их самолет разбился возле Сан-Франциско. Розы из сада на ранчо лежали на зеленой траве.
Но не на их могилы пришла посмотреть Джина. Были две другие, молчаливые и холодные под тяжелыми каплями дождя, что звали ее.
Моника Кален Кинг и Джереми Адам Кинг.
Там тоже были цветы. Розы для Моники, ромашки для Джереми. Теперь уже непрерывный ливень длинными струйками стекал по блестящей поверхности гранита. Здесь лежала семья, которую Адам не мог забыть и не мог разрешить себе помнить. Здесь была причина, принудившая его жить теперь как бы в половину жизни. Здесь было прошлое, которое значило для него больше, чем могло бы предложить ему будущее вместе с ней.
— Что я могy сделать, чтобы он полюбил меня? — ее взгляд беспокойно перемещался от одной могилы к другой. — Как заставить его поверить, что будущее ничего не забирает у прошлого?
Опустившись на одно колено. Джина почувствовала, как холодная влага проникает сквозь грубую ткань джинсов. Ее ладонь скользнула по мягкой траве, отбросив в сторону упавшие сухие веточки.
— Я знаю, он любил тебя. Но я знаю, что он мог бы любить и меня тоже...
Взгляд Джины упал на камень с именем Джереми со слишком коротким отрезком между двумя проставленными датами. Ее глаза наполнились слезами, когда она вспомнила Дэнни, освещенного яркими лучами солнца, и представила, что мог чувствовать Адам, когда погиб Джереми.
— Я совсем не хочу, чтобы он забыл тебя. Забыл вас. Я только хочу... — Слова замерли у нее на губах, когда она подняла глаза к горизонту, откуда надвигались черные тучи. — Я, должно быть, напрасно обманываю себя? — наконец прошептала она. — Он просто больше не может рисковать. Не может любить снова, когда уже заплатил такую высокую цену.
Ливень, хлынувший с почерневшего неба, обрушился на Джину сплошным потоком, насквозь промочив ее одежду. Ветер закрутился вокруг нее, пробирая влажным холодом до самых костей. Дрожь охватила ее. Но не только дождь и вечер были тому причиной. Ей стало ясно: то, чего она так хочет, никогда не случится. Пришло время расстаться. Отбросить надежды, что он когда-нибудь полюбит ее.
Настало время отказаться от противозачаточных пилюль.
Медленно поднявшись, она посмотрела на могилы и прошептала:
— Приглядывайте за ним после того, как я уеду, хорошо?
Адам возле сарая седлал свою лошадь, когда Джина подъехала ко двору ранчо. Вид у нее был несчастный, она вся промокла. Адам уже готов был отправиться на ее поиски, что впрочем, было практически бесполезно. Чтобы объехать огромное ранчо Кингов, потребовался бы не один день. И тем не менее он не мог оставаться на месте, потому что эта неизвестность — в безопасности она, или ранена, или бог знает что еще — просто сводила его с ума.
И сейчас Адам буквально разрывался между гневом и облегчением. Выскочив из-под навеса, он добежал до Джины и, стащив с лошади, схватил за плечи.
— Где тебя черти носят? Тебя не было несколько часов.
Пытаясь освободиться от его железных объятий, девушка споткнулась о комок грязи и, удержав равновесие, растерянно оглянулась, словно не понимая, почему она здесь оказалась.
— Я поехала покататься. А тут гроза...
Джина запнулась, а если б чего еще и сказала, то ее слова все равно были бы потеряны в оглушительном раскате грома. Небо по-прежнему было покрыто черными низкими тучами, и плотная пелена дождя позволяла видеть не больше чем на несколько метров.
Как Адам ни пытался обрести свое легендарное спокойствие, внутри него все кипело. Черт возьми, он чуть не сошел с ума, гадая, где она могла быть, не случилась ли с ней, не дай бог, беда. Последние два часа Адам провел, то и дело переводя взгляд с наползавших с запада туч на далекую линию горизонта, в надежде разглядеть приближающуюся точку. Он чувствовал себя как после десятикилометрового забега — до предела уставшим и вымотанным.
33 
