Особенно,... 
17 
Гаролд слегка запачкал соусом рубашку. Это сделало его гораздо более человечным на вид. И за последний час он ни разу не коснулся Агнес. Так что, когда протянул руку с кусочком салфетки к ее лицу, она лишь улыбнулась.
— Замри — у тебя масло на щеке.
— Только масло?
Взгляд его стал напряженным. Потом, будто бы не в силах удержаться, Гаролд провел пальцем по мягкому изгибу ее губ.
— Как же ты красива, — хрипловато прошептал он.
Может, убежать? — затравленно подумала Агнес и промямлила:
— Это мои самые старые джинсы, и волосы растрепались…
Не торопясь, Гаролд оглядел ее с головы до ног. Волосы и впрямь выбились из прически. Водолазка облегала высокую грудь, а поношенные сандалии Агнес надела на босу ногу.
— Даже в рваной мешковине ты все равно выглядела бы в десять раз лучше всех на этой свадьбе.
— Когда ты так на меня смотришь, я… я просто таю, как масло, — выговорила Агнес.
— На вкус ты куда лучше самого дорогого масла.
И Гаролд принялся целовать Агнес, пока она не застонала от наслаждения. Все мысли о бегстве были позабыты, сгорели в пламени страсти столь сильной, какой она и не подозревала в себе. Агнес ответила на поцелуй, чувствуя, как мужская рука ласкает ее грудь под водолазкой, и наполняясь жаждой более интимных соприкосновений. И тут Гаролд внезапно подхватил ее на руки и понес прочь из кухни.
Борясь с самой собой, она прошептала чуть слышно:
— Отпусти меня.
Гаролд уже поднимался по лестнице, которой она прежде не замечала.
— Осторожно, береги локти, — предупредил он.
— Я сказала: отпусти меня сейчас же. Куда ты меня несешь?
— А ты как думаешь? В постель.
— Мы не можем лечь вместе!
— Конечно, можем. Что нам мешает?
Агнес забилась в тисках его рук, чувствуя себя беспомощной, как рыба на крючке.
— Для начала — мы друг другу не нравимся.
— Тебе понравится то, чем мы займемся, — доверительно сообщил ей Гаролд.
Теперь он шагал по длинному коридору, по стенам которого висели картины, изображающие сцены охоты. Должно быть, это другое крыло дома, подумала Агнес в замешательстве.
— Но ведь мы не собираемся…
— Почти пришли — ответил Гаролд, берясь за ручку двери, которая вела в комнаты с видом на огороженные луга и темнеющий лес вдалеке.
Он пинком закрыл дверь и опустил Агнес на пол, скользя по ее плечам ладонями и ища губами ее губы, будто не в силах более медлить. Он целовал с напором, от которого у Агнес помутилось в голове. Языки их совершали некий безумный танец, руки его ласкали ее в гипнотическом ритме, наполнявшем тело Агнес наслаждением.
Бессознательно она подалась к нему, обхватила руками за шею. В самые ее губы он прошептал:
— Скажи, что хочешь меня, Агнес.
Очень медленно она отстранилась и, выпрямившись, произнесла:
— Конечно, хочу. Но…
— Я тоже хочу тебя… сильнее, чем могу выразить. Эта ночь — наша, Агнес. Нет ни вчера, ни завтра. Только эта ночь.
Взгляд Агнес неторопливо скользил по его лицу. Интересно, сможет ли она познать этого человека, к которому ее так влечет, ведь в нем столько непонятного, пугающего, враждебного? Гаролд вынес ее взгляд — без улыбки, никак не выдав своих чувств.
Раздели с ним постель, шептал ей на ухо тихий голос. Разве есть лучший способ узнать человека?
Беги, спасайся! — убеждал другой. Ты отказалась от интимной близости семь лет назад, и Карл не заставил тебя изменить это мнение. Но этот Гаролд безумно привлекателен, и в тебе взыграла кровь. Сама природа заботится о том, чтобы секс никогда не вышел из употребления.
Ладони Гаролда все еще лежали на ее плечах, их тепло беспрепятственно распространялось по всему телу. Он был так близко, что Агнес могла бы пересчитать его ресницы. И он был неимоверно желанным. Когда еще ее охватывал такой ураган страсти от одного поцелуя? Такой дикий голод, такое безумие? Несмотря на все свои путешествия, она вела уединенный образ жизни с тех пор, как Хьюго подло ее обманул. Не рисковать. Контролировать свои порывы. Никогда не позволять ничему — вернее, никому — вывести ее из равновесия.
Но Гаролд Эванс сломал все эти преграды.
Молчание Агнес только усилило его нетерпение.
— Я буду нежен с тобой, клянусь, — пообещал он.
— А если я захочу уйти, ты попытаешься меня остановить?
— Я никогда не отличался пристрастием к применению силы.
17 
