52 
– Растерян, сбит с толку, как последний идиот, – признался он, закрывая глаза. – Я столько лет потратил на то, чтобы скрывать истину, притворяться. Фэй, я не знаю, как остановиться.
– Это не так трудно, как тебе кажется. Надо просто начать с чего-то конкретного. Расскажи мне о Джулии.
Он поднял глаза и устремил на Фэй острый взгляд.
– Ты всегда знала, что все дело в моей жене, не так ли? Все время ты пыталась заставить меня говорить о ней, задавала бесконечные вопросы… Это были лишь твои подозрения или ты слышала слухи, сплетни?
Фэй покачала головой, глядя на Джеральда с сожалением. Даже сейчас его беспокоило, что люди узнают о его секретах. Столько лет уже прошло после смерти Джулии, столько воды утекло…
– Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь даже заикнулся о ней. Но ты так упорно обходил эту тему, что у меня, естественно, разгорелось любопытство. Я поняла: ты что-то скрываешь. Оставалось узнать – что?
Джеральд перевернулся на спину и смотрел в потолок.
– Мне не хватало сил рассказать тебе правду, Фэй. Ты права: все дело в Джулии. Она научила меня не доверять ни собственному разуму, ни чувствам. Моя жизнь превратилась в ад, и в результате я поклялся себе никогда больше не попадаться в сети женщины. Язык не поворачивается поведать о чувствах человека, попавшего в западню и мечтающего вырваться на волю. Я до того жаждал свободы, что впоследствии не мог заставить себя жениться снова или даже просто жить одним домом с женщиной, как бы ее ни любил.
Сердце Фэй дрогнуло, и она закрыла глаза.
Джеральд все еще лежал, глядя в потолок. Ее он как бы не замечал, мрачным голосом продолжая говорить:
– Сначала, когда мы познакомились, я сходил с ума по Джулии. Семнадцатилетняя, она была прекрасна: хрупкая, но очень красивая и женственная. Джулия отличалась неразговорчивостью, стеснительностью, была легкоранима, и я относился к ней с глубокой жалостью, ибо ее отец прославился на всю округу как запойный пьяница.
Фэй пришла в ужас. Рози не упоминала о своем предке. Может быть, не знала о судьбе деда? Он продолжал уже безразличным тоном:
– За пьянство его выгнали с работы еще до моего знакомства с Джулией, и ее семья по-настоящему бедствовала. Денег не было, и только Богу известно, как он доставал себе выпивку. Во всяком случае, он неизменно был пьян, когда я его видел. Джулия, должно быть, испытывала адские муки, как и ее мать. В городе каждый знал о ее отце, но мне она не говорила о нем никогда. Я же тщательно избегал малейшего упоминания о несчастном. Впрочем, он умер от цирроза печени месяца через два после моего знакомства с Джулией. Так что, в сущности, я его почти не знал. Мы поженились примерно полгода спустя.
– Вы были счастливы?
– Сначала да. Мои родители на свадьбу преподнесли нам чек на круглую сумму для приобретения дома, и первые два года мы чувствовали себя на седьмом небе. Но потом Джулия забеременела и стала совсем другой… Будущее материнство превратило ее в калеку. Я не узнавал свою молодую жену. К нам переехала мать Джулии, чтобы ухаживать за ней.
– Наверное, появление тещи в вашем доме облегчило ситуацию.
Джеральд иронически улыбнулся.
– Представь себе, жить стало гораздо легче. Сама Джулия все равно не годилась на роль хозяйки дома, хотя тогда я не обращал на это внимания. Мы оба были очень молоды, и нам просто хотелось беззаботно пожить. Сначала мне было безразлично, что все в доме делается спустя рукава, но как только Джулия забеременела, она вообще забросила хозяйство, палец о палец больше не ударила. В доме стоял ералаш, готовить она перестала. Мне все это начинало надоедать, но что я мог сделать? Джулия чувствовала себя неважно: мучили головные боли, поутру она иногда не могла подняться. Как я сказал, беременность проходила очень тяжело. Все, что могло осложниться, действительно осложнилось – утренние приступы немочи, бессонница, рвоты. Я уже не знал, куда деваться, когда теща предложила переехать к нам. Это меня спасло. Я немедленно согласился. Мать приняла на себя заботы о Джулии, обстановка в доме и моя жизнь несравненно улучшились.
– У Джулии были братья или сестры?
– Нет, она была единственным ребенком. У ее матери три или четыре раза происходили выкидыши. Моя теща, худенькая, небольшого роста бледная женщина, не отличалась многословием. Она никогда не делилась со мной своими мыслями, но впоследствии я понял, что мать не находила себе покоя из-за дочери с первой минуты нашей супружеской жизни, хотя не объясняла почему.
52 
