Особенно,... 
7 
— Мне еще надо перевязать вам руку, — произнес он и, к радости своей, обнаружил, что голос его звучит совершенно нормально… Или почти нормально.
— Сама справлюсь!
А вот в голосе Дженифер сквозило отчаяние. Но переспорить Саймона не удавалось еще никому.
— Это займет не больше десяти секунд, — твердо произнес он. — Хватит спорить.
Молодая женщина вызывающе вздернула подбородок.
— Похоже, вы и впрямь привыкли всеми командовать. Не волнуйтесь, я не буду устраивать сцену — не хватало еще из-за вас работу терять. Но потом — убирайтесь.
Саймон хладнокровно принялся бинтовать.
— Что-то не слышу благодарности в голосе.
— А я никакой благодарности и не испытываю.
— И дали это понять с самого начала.
— Я сама могу о себе позаботиться, — огрызнулась она. — Без таких, как вы, богатеньких и много о себе понимающих. Вообразит себя рыцарем в сверкающих доспехах, а через пять минут уже требует награды. Нет уж, спасибо!
Саймон почувствовал, что тоже начинает сердиться.
— Думаете, я затеял это ради того, чтобы полюбезничать с вами в кухне?
— А то ради чего еще?
— Я не из таких!
— Расскажите кому другому!
Сдерживаясь из последних сил, Саймон аккуратно завязал узел. И, отступив назад, смерил Дженифер подчеркнуто пренебрежительным взглядом.
— Можете не волноваться, — раздельно произнес он. — Никаких любезничаний в уголке. Никаких поцелуев за холодильником. И, судя по всему, — никакой благодарности в ответ.
На щеках молодой женщины от ярости выступили алые пятна. Трясущейся рукой схватив очки, она вновь водрузила их себе на нос.
— Так и есть. Я не привыкла благодарить тех, кто меня оскорбляет.
— Оскорбляет? — Саймон приподнял бровь. — Ну ладно. До завтра, Дженифер. Увидимся за завтраком.
— Ничего, я не спешу.
Неожиданно он рассмеялся.
— В самом деле? Никогда бы не подумал. — И, не дав ей времени ответить, вышел из кухни.
Ледяного самообладания ему хватило до самого номера. Лишь там Саймон дал волю чувствам, что есть сил хлопнув дверью.
3
В ту ночь ему плохо спалось. Сначала досада и злость никак не давали заснуть, а потом, когда ему это все же удалось, начали сниться сны, один хуже другого.
Все они были так или иначе связаны с его детством. То он вновь слышал брань бабки и чувствовал, как гибнет все светлое, что было раньше в его жизни. То уворачивался от пьяного громилы, брата матери, решившего поучить «сопляка» уму-разуму.
Саймон не впервые видел подобные сны. Но они давно уже не были пропитаны такой разъедающей горечью. Неужели возвращение в родные края разбередило не до конца зажившие душевные раны? Или, быть может, они и не заживали вовсе?
Он проснулся на рассвете в холодном поту. Сердце бешено билось о ребра. Поняв, что больше заснуть не удастся, Саймон решил немного пройтись. Быть может, прогулка и свежий воздух помогут ему прийти в себя…
Он ушел дальше, чем собирался. Этот с детства въевшийся в душу пейзаж имел над ним странную власть. Вот и сейчас, сам того не замечая, Саймон подпал под его тоскливое обаяние. Череда пологих пустынных холмов уводила вдаль, тонула в утренней дымке. В отдалении слышались крики чаек — до моря было совсем близко, оно скрывалось за полоской леса. Небо, казалось, само не решило, проясниться или, наоборот, покрыться тучами.
Внезапно впереди показался всадник. Саймон ничуть не удивился: он знал, что неподалеку от отеля есть конюшня, где можно взять лошадь. И этот одинокий всадник до того гармонировал со всем окружающим, что Саймон почувствовал, как напряжение спадает, как спокойно становится на душе. Остановившись в тени одиноко растущего дерева, он наслаждался чудесной картиной.
Всадник приближался неторопливым галопом. Только это оказался не всадник, а всадница. И ее длинные черные волосы развевались по ветру.
У Саймона пересохло во рту. Не может быть!
Амазонка была уже близко, но до сих пор его не заметила. Не доезжая нескольких шагов до него, она остановилась, легко соскочила с седла и нагнулась к ручью, бросив поводья. Послушный скакун ждал ее, не сходя с места.
Встав на колени, Дженифер зачерпнула воду ладонью, поднесла к губам. Саймон как завороженный шагнул вперед. Утреннюю тишину нарушило пронзительное ржание. Конь отшатнулся, заплясал на месте. Боясь, что он убежит, Саймон молниеносным движением ухватил поводья. Он умел обращаться с лошадьми, а те ему доверяли.
7 
