17 
— Совершенно верно. Только сегодня утром слушал по радио дебаты двух конгрессменов по поводу растущих с каждым годом налогов и «умирающего среднего класса», — совершенно неожиданно сказал он.
Радуясь, что удалось-таки замять тягостную тему, Николь с энтузиазмом подхватила:
— Слова наших политиков ничего не стоят. Государство уже очень давно думает только о том, как бы разбогатеть за счет своих граждан. И все политики уже поняли правила игры. Перед выборами они обещают избирателям улучшение жизни, но, как только добираются до вершин власти, продолжают повышать и налоги, и плату за государственные услуги на образование и здравоохранение.
Его усмешка оборвала поток ее слов. Онемев, она растерянно смотрела на него, не в силах даже пошевелиться…
Наконец Джеймс отвернулся от нее, и они снова тронулись в путь.
Дрожащими руками девушка поправила вылившуюся из-под заколки прядь волос.
Несомненно, она в опасности. Его взгляды, его прикосновения, даже его молчание просто сводят ее с ума. И если одна его улыбка может заставить ее дрожать от волнения и страсти…
Николь попыталась собраться с мыслями. Еще не все потеряно. Просто не стоит раскисать. Нужно сопротивляться. Ведь Джеймс Дукарт просто купил ее. Просто помахал перед носом у отца чеком на несколько сотен тысяч, и сделка состоялась. Так неужели же она собирается смириться с этим?
Гнев и злость нарастали в ней с новой силой. Что ждет ее после свадьбы? Такие мужчины, как Дукарт, обычно полностью подчиняют себе женщину, не оставляя ей права выбора даже в мелочах. Не пройдет и нескольких лет, и она станет бледной и жалкой тенью своего богатого мужа.
Он уже заставил ее бросить все свои дела и ехать с ним в этот дурацкий Коннектикут. А завтра этот наглец прикажет ей забыть обо всех ее прежних друзьях, о веселых вечеринках и пикниках в кругу утонченной и образованной молодежи. Он запрет ее в четырех стенах, и она месяцами не будет видеть никого, кроме своего мужа.
Николь уже готова была разрыдаться от жалости к самой себе.
Нет, она должна сопротивляться до самого конца. Речь идет обо всей ее жизни.
Прищурившись, девушка снова внимательно посмотрела на своего спутника. Он еще не раз пожалеет о своей «покупке».
— Ты спрашивала, когда и как умерли мои родители.
Спокойный голос Джеймса ворвался в поток ее мрачных мыслей. Теперь уже звук его голоса не вызвал в ней никаких особых эмоций. Мысленно поздравив себя с первой победой, она опустила глаза.
— Они погибли в автомобильной катастрофе двенадцать лет назад, мне тогда исполнилось двадцать три. С ними был и один из моих младших братьев, который тоже умер, только в больнице десять дней спустя, — сухо продолжал Джеймс.
Даже помня о том, что сидящий напротив нее мужчина был ее злейшим врагом, Николь не смогла больше притворяться равнодушным бревном, не могла не выразить сочувствия.
— Это просто ужасно… — прошептала она. — И не могу представить, что было бы со мной, очутись я тогда на твоем месте. К тому же потерять брата…
Голос ее заметно дрожал.
— Да, мне тогда было очень тяжело…
Губы Джеймса сжались и побелели от напряжения, он неотрывно следил за дорогой, не поворачиваясь в ее сторону.
— Как… Как это случилось?
— Родители повезли Шона в колледж после каникул… Со встречной полосы на них выехал совершенно пьяный придурок… Лобовое столкновение. Шону тогда только исполнился двадцать один год. Он был одним из лучших в Бостоне. В моей альма-матер… — чуть заметно улыбнулся Джеймс.
— Ты учился в Бостоне? — почему-то Николь была уверена, что Джеймс сразу после школы отправился ворочать капиталами своей семьи, предпочитая до всего доходить своим умом.
— А после Бостона я закончил Нью-Йоркский бизнес-колледж, — заметив ее удивление, миролюбиво усмехнулся он. — Я изучал там финансы и банковское дело. Собирался стать банкиром, работать где-нибудь в Вашингтоне. — Голос его опять стал глухим и бесстрастным. — Когда это случилось, я как раз сдавал выпускные экзамены.
Глаза их встретились.
Когда Николь увидела его впервые, он показался ей грубым и неотесанным ковбоем из глухих американских прерий. Но теперь, зная, что перед ней выпускник престижного Бостонского университета, она попыталась представить Джеймса в строгом костюме, за массивным столом в кресле роскошного офиса в центре Вашингтона. Нет, это абсолютно невозможно. Он вполне подошел бы на роль садовника, водопроводчика, электрика… Кого угодно, но не банкира.
17 
