Особенно,... 
25 
Это было верное решение. Единственно верное. Как только Филипп признал это, он понял, что отсутствия прочерка в графе «отец» и счета в банке для ребенка недостаточно.
Поэтому накануне он побывал у адвоката и составил другой документ, хотя и не был уверен, что воспользуется им. На рассвете измученный Филипп сунул в кейс оба листка и рухнул в кровать, сказав себе, что сделает выбор по пути в Перт.
На самом деле он сделал этот выбор лишь несколько минут назад. К добру или к худу, но Филипп отдал Анджеле проект брачного контракта.
Анджела подняла глаза.
— Ты составил брачный контракт?
— Вот именно.
— Брак! — сказала она с таким отвращением, словно это слово было ругательством.
— Брак, — спокойно ответил Филипп. — Именно это я и твержу тебе уже битый час.
— И слышать не желаю! — вспыхнула Анджела. — Мистер Томлинсон, а я битый час твержу, что не выйду за вас замуж. Никогда. Вы меня поняли? — Не сводя с Филиппа глаз, она порвала документ. Клочки посыпались на вытертый коврик. — Сам знаешь, что ты можешь с ним сделать.
— Ты внимательно прочитала его?
— Ты имеешь в виду пункт, что мы будем пересматривать условия соглашения каждые два года? — Анджела засмеялась. — Бред для отвода глаз! Когда ты почувствуешь, что сыт по горло, то подашь на развод и никакой договор этому не помешает.
— Я не собираюсь разводиться. Это просто дополнительная гарантия для нас обоих.
— Иными словами, признание того, что у нас ничего не выйдет.
— Не буду спорить, — спокойно ответил Филипп. — Кроме того, я включил в договор пункт о твоем материальном обеспечении. Там говорится…
— Я знаю, что там говорится. Ты обязуешься оказывать мне… Как это? Ах да. «Соответствующую финансовую поддержку во время выполнения супружеских обязанностей».
Филипп покраснел. Да, фраза звучит бесстыдно. Как минимум — вызывающе.
— Кроме того, — быстро сказал он, — я буду оплачивать твою учебу на медицинском факультете Сиднейского университета.
— Подумать только, — насмешливо протянула Анджела. — Та ночь, которую мы провели в постели, стоила тебе всего-навсего одного обеда. Да и за тот заплатила Ассоциация.
— Проклятье! — прорычал Филипп, шагнул к ней, схватил за локти и заставил подняться на цыпочки. — Что с тобой?
— Нет, это что с тобой? — парировала она. — Думаешь, я все та же глупая девчонка, которая в ту ночь легла с тобой в постель?
— В ту ночь мы занимались с тобой любовью. И зачали ребенка. Разве это глупо?
Нет, подумала она. Зачатие новой жизни — дело серьезное.
— Анджела, неужели я прошу невозможного? Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Будь моей женой. И помоги мне создать условия для нашего сына.
У него все получается очень просто. Законный брак и райская жизнь для младенца…
— Мы уже согласились, что по сравнению с большинством супружеских пар имеем серьезное преимущество.
Анджела еще ни на что не согласилась, но в глубине души понимала, что крыть нечем. Какая женщина могла бы отказаться от преимуществ, которые Филипп предлагает ее ребенку?
— Другие супружеские пары знают друг друга, — устало ответила она. — Имеют общие надежды и тревоги.
— У нас есть общие надежды и тревоги.
Она засмеялась — точнее, сделала попытку.
— Еще бы! Ты надеешься, что сможешь платить нам с сыном алименты, и тревожишься, что не сможешь этого.
— Ты лишний раз доказала, что в этом браке есть логика, — спокойно ответил Филипп. — Но я имел в виду нечто более существенное. Например, нашу общую любовь к медицине. Держу пари, что есть и еще кое-что.
— Например?
— Например, музыка, — немного подумав, ответил он.
— Я люблю Моцарта.
Он вздохнул.
— А я — кое-что более позднее.
— Насколько более?
У Филиппа приподнялись уголки рта.
— Конец семидесятых годов двадцатого века.
Анджела едва не улыбнулась, но заставила себя покачать головой.
— Послушай, Филипп, я понимаю, что ты не хочешь ничего плохого, но…
— А как насчет яхт? Ты любишь плавать под парусом?
— По воде?
— Именно по воде, — улыбнулся Филипп.
Анджела пожала плечами.
— Если воды больше, чем помещается в ванне, я начинаю нервничать. Теперь ясно? Мы живем в разных измерениях. Даже если я согласилась бы…
— Практика — критерий истины, — проворчал он.
25 
