36 
— А разве несколько минут назад ты не почувствовала, что они у тебя выросли? — Стенли нежно поцеловал Агату и, вздохнув, добавил: — Признаюсь, я временами становлюсь невыносимым.
Она лукаво улыбнулась.
— Только временами?
— Поберегитесь, леди! — воскликнул Форд, сверкнув синими глазами. — Вы ступаете на опасный путь!
— Знаю, — потупилась Агата, подумав о том, что очень любит Форда, — знаю.
— Однако у меня есть веские причины для подобного поведения. И меня трудно изменить. — Стен помолчал. — Очень важно, чтобы ты понимала это. — По очереди обведя пальцем ее соски, он добавил: — Принимай меня таким, какой я есть.
— Да, трудный мужчина… печальный… скрытный… никому не доверяет.
Агата сразу поняла, что вышла за рамки дозволенного. Стенли тут же убрал руку, на лице появилось отчуждение.
— Ты считаешь, что раскусила меня? — спросил он, раздражаясь. — Да у тебя ума палата! — И Форд резко отодвинулся на край постели. — Я и сам порой себя не понимаю!
Девушке так хотелось утешить его! Прикоснуться к плечу, покрыть гладкую кожу поцелуями, рассказать, что переживает за него, но понимала, что этим только еще больше разозлит Стенли.
— Напрасно ты иронизируешь, — тихо заметила она, подумав, — я просто наблюдательна.
— В таком случае должна была бы заметить, что ты для меня словно наваждение. Каждый раз, когда я вижу тебя, мне хочется заняться с тобой любовью. Признаюсь, ты меня буквально околдовала, но меня это вовсе не радует. Я не желаю становиться пленником собственных эмоций, хотя такие чувства передались мне по наследству — и от отца, и от матери. — Стенли тихо выругался. — Как же мне избавиться от чрезмерного пристрастия?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь!
— Я и не надеюсь, что ты поймешь, — бросил Форд, — более того, я не хочу, чтобы ты понимала.
— Нэнси… — Голос Агаты дрогнул, но она заставила себя спокойно закончить фразу: — Твои колебания имеют ли какое-то отношение к ней?
— К Нэнси? — удивился Стен. — В некоторой степени.
— Она любит тебя.
— Нет.
— Любит! Я видела, как она смотрит на тебя, когда говорит с тобой.
— Тебе показалось, ты ничего не знаешь! — ледяным тоном возразил Форд.
Он поднялся с постели. Агата непроизвольно залюбовалась мускулистой грудью, темными завитками волос, которые выделялись на бронзовой коже, и не удивилась, что приступ желания вновь болезненно пронзил ее существо. Стиснув зубы, она постаралась скрыть боль, причиненную словами Форда. Пусть думает, что они ей глубоко безразличны.
Форд молча смотрел на девушку, скользил взглядом по ее обнаженному телу. В его душе происходила борьба.
— Ну сколько раз я должен повторять, что меня не интересуют эмоции? Зачем начинать сначала? Мы уже тысячу раз возвращались к этому вопросу! Ты ничего не добьешься! — Стен направился к двери. — Ванная там, — кивнул он вправо. — В шкафу чистые рубашки. — Замешкавшись на пороге, поглядел на смятую постель. — Агата! — воскликнул он яростно. — Не смотри на меня с таким укором! Разве я солгал тебе? Обманул? Поступил нечестно? Вселял надежду, что отношения изменятся?
Вздрогнув, девушка беспомощно пожала плечами.
— Нет.
И хотя Стенли добился нужного ответа, он не чувствовал себя удовлетворенным. Сердито сжав губы, Форд вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
8
Стенли заваривал на кухне чай. Агата остановилась на пороге, наблюдая, как он заливает кипяток в яркий чайничек. От привычной домашней сцены девушка едва не расплакалась, но быстро одернула себя — слезы были под запретом.
— Одолжи мне, пожалуйста, поводок, я заберу Грея домой.
— Возьми в кладовой. — Стенли оторвался от своего занятия, быстро взглянув на стройную фигурку, которая угадывалась под его просторной джинсовой рубашкой.
Воцарилась тишина. В кухню проникал запах распустившейся сирени, доносилось пение жаворонка. Вдохнув полной грудью, девушка пошла в кладовую. Весна, подумала она, вертя поводок, время радости и надежд. И новых начинаний…
Агата хотела закрыть дверь, но тут на глаза попалась фотография, какой-то старый снимок Форда, не слишком отчетливый. Очевидно, он давно находился здесь. Прическа у Стенли явно отличалась от нынешней моды, волосы были длинными, слегка завивались на висках…
— Может, выпьешь чаю перед уходом?
36 
