Последние отзывы

  55  

Она тихонько всхлипнула, прижимаясь к его груди. Он почувствовал нежное, теплое прикосновение ее губ в том месте, где еще недавно находился микрофон.

У него перехватило дыхание, когда она поцеловала одно розовое пятнышко, потом другое. Она целовала его до тех пор, пока во рту у нее не оказался его сосок. Кончик языка двигался вокруг его груди. Он выгнулся, не имея возможности сопротивляться этим нежным прикосновениям. Все его тело стало словно каменным.

— Чанни, остановись. У меня кружится голова.

— Вот и хорошо, — пробормотала она, не прекращая своих ласк.

— Мы опять можем оказаться на столе, — зашептал он.

Она остановилась, взглянув на него.

— А разве это… плохо?

— Откуда же мне знать. Я знаю только одно — я никогда еще так не хотел ни одной женщины, а на место мне наплевать. На столе или где-нибудь еще. Решать тебе. И все же, позволь мне разобрать раскладушку.

— Не нужна мне раскладушка, — сказала она словно в полубреду. — Мне нужен только ты.

Он тяжело и глубоко дышал, двигаясь в такт ее словам. Она чувствовала его напряженное, как пружина, тело, и в следующий момент се руки гладили, ласкали рвущуюся наружу плоть. Когда кончики ее пальцев заскользили по коже, он протяжно застонал.

— О, Чанни, остановись. Я не могу сдержаться. Я…

— Не можешь? — хрипло произнесла она, не отпуская горячую, напрягшуюся плоть. Другой рукой она расстегнула молнию. Он понял, что дальше не выдержит.

Он сорвал с нее блузку, освобождая от одежды, обхватил за талию, приподнял так, что ее груди оказались на уровне его рта. Ее возбуждал вид его силы, мощи и то, как он обращался с ней, словно она была легче перышка. Если бы она даже захотела, то не смогла бы остановить его. Губы его тесно прижались к ее груди. Все, что он ни делал, встречало у нее такой же отклик. Жаркая волна охватила ее при воспоминании о прошлом вечере.

— Я не могу больше ждать, русалочка, — прошептал он. — Я войду… в тебя.

— Пожалуйста, — откликнулась она, шире раздвигая ноги и опираясь локтями па столешницу.

Он обхватил руками ее бедра, приподнял и оказался в обители. Там было влажно и жарко. Он двигался толчками, страстно и порывисто. Друг в друге они черпали страсть, разраставшуюся все сильнее и сильнее. Ее тело вздымалось и неистово извивалось под ним. Наконец во всепоглощающем броске, который оставил их бездыханными, все закончилось. Через какое-то мгновение ее ресницы дрогнули, и она взглянула на него своими большими голубыми глазами.

— В следующий раз… — пробормотал он, — клянусь… это будет в постели.

— Не волнуйся, — промурлыкала Чандра.

В следующий раз их соитие состоялось в постели, в каюте. И в следующий раз, потом тоже, до тех пор, пока они не лишились сил и, утомленные, не заснули в объятиях друг друга.

— Тебе это было известно еще прошлой ночью?

Линк удивился ее тону, но не собирался ничего скрывать.

— Этот парень, — сказал он, — из безопасности. Он сказал, что тебе необходимо быть свидетелем.

— Я не смогу, и ты это знаешь.

— Ты должна, Чанни. Разве ты не понимаешь?

— Но разве ты не говорил, что если я не…

Чандра замолчала и прикусила губу. Он видел, как она старалась изобразить твердость. Она сидела на раскладушке, одеяло сползло с ее обнаженных плеч. Он ждал, что она скажет.

— Разве ты не говорил, что, если я не буду свидетельствовать против Дэниела, он может остаться на свободе?

— Нет, даже если ему это очень захочется.

— Что? — Она в испуге округлила глаза.

— Разве ты не понимаешь, Чанни? Это касается не Дэниела, это касается тебя. До тех пор пока ты не найдешь в себе мужества выступить против него и тем самым не вычеркнешь его из своей жизни, это всегда будет довлеть над тобой, убеждая тебя в том, что ты примитивное существо.

— Но… я не могу.

— Можешь. Ты не имеешь права бояться его. Ты ловко врезалась в окно его дома. Ты спасла меня, Чанни. Теперь пришло время спасать саму себя.

Чандра долго смотрела на него, не говоря ни слова. Линк никогда не видел в ее глазах такого клубка эмоций: страха, надежды, сомнения, любви. О боже! В них было столько любви. Разве он может разбить эту любовь.

— Не знаю, смогу ли я, — прошептала она, заворачиваясь в одеяло. — Мне страшно от мысли встретиться с ним, давать публичные показания о том, что он натворил, как относился ко мне…

— Чанни, послушай, для многих поступков, которые ты совершила, — прыгнула в океан, рискнула протаранить окно, — потребовалась немалая воля и смелость. Разве ты не можешь проявить ее снова в твоих же интересах?

  55