73 
— Нет, я не успел послать письмо, — объяснил Жан.
— Чудесно, тогда вот что мы сделаем…
— Теренс! Жан! О, Жан! — Катарина свесилась с балкона второго этажа, оживленно размахивая руками.
— Катарина! — воскликнул Жан.
— Подождите! — крикнула она. — Я сейчас!
Девушка скрылась в комнате и несколькими мгновениями спустя, выбежала к ним навстречу. Крепко обняв брата, она крепко расцеловала его в обе щеки, затем, наступила очередь Теренса.
— Откуда вы взялись? — смеясь и плача, спрашивала она. — И почему вы не прислали письма, я бы смогла подготовиться к вашему приезду!
Жан добродушно рассмеялся и взъерошил тщательно уложенные волосы сестры.
— Похоже, ты слишком долго пробыла в аббатстве. Ты становишься такой же болтливой, как и остальные послушницы.
Две монахини с укоризной взглянули друг на дружку, а Катарина улыбнулась.
— Если это и так, то только потому, что я сберегла слишком много слов за последние два месяца. Впрочем, довольно разговоров. Сейчас я провожу вас в дом для гостей, где мы сможем спокойно сесть и поговорить.
Вечер прошел весело. Сидя у очага в гостевом доме, они делились друг с другом событиями последних месяцев, как будто со времени отъезда Катарины прошли годы. Заходила сестра Марианна, чтобы поприветствовать гостей, а монахини принесли им сытный, вкусный ужин. Катарине хотелось узнать обо всем; она скучала по родному гнезду, по родным и близким. Она узнала, что ее маленькие сестрицы живы и здоровы, так же, как и остальные родственники. Она не забыла спросить и об Амаранте, о том, хорошо ли Фома заботится о ее соколе. Все интересовало ее, и Теренс с Жаном едва успевали отвечать на ее вопросы.
Было уже совсем поздно, и Жан давно отправился спать, когда разговор, наконец, зашел о Хью.
— Не получала ли ты каких-либо вестей от моего брата? — поинтересовался Теренс, когда они с Катариной вдвоем мирно сидели у очага.
— Нет, Теренс, — тихо сказала Катарина. — Он уехал на следующее утро после нашего приезда сюда, и больше я о нем ничего не знаю.
— Что же все-таки произошло, Катарина?
— О чем ты? — у Катарины не было ни малейшего желания снова вспоминать о последних часах, проведенных ею вместе с Хью. — Мы приехали сюда, мужчины отдохнули ночь и уехали. Что еще?
— Не думаю, что все было так просто, — искоса взглянув на нее, покачал головой Теренс. — Так же, как и ты, я ничего не слышал о Хью с того момента, как вы уехали из Авиньона. Это совсем на него не похоже. Когда вы уезжали, между вами не все было хорошо. Что случилось в дороге, Катарина? — он помедлил и продолжал. — Я беспокоюсь за него. Если тебе что-то известно, ты должна сказать мне.
— Я ничего не знаю о нем, Теренс, я говорю правду. Ничего, с тех пор, как он вместе с Аделью уехал отсюда.
— С Аделью? — спросил Теренс, видимо пораженный этим известием. — Откуда здесь взялась Адель?
Катарина переплела пальцы рук, старая боль снова напомнила о себе.
— Он послал за ней.
Брови Теренса поползли вверх.
— Послал за ней? Нет, Катарина. Хью никогда не послал бы за Аделью.
— Ты ошибаешься, Теренс, — Катарина почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. — Наверное, ты плохо знаешь Хью. Он не тот, кем многие считали его.
Наклонившись вперед, Теренс уперся локтями в колени и внимательно всмотрелся в лицо Катарины.
— Я хорошо знаю своего брата и совершенно определенно могу сказать, что он никогда не послал бы Аделью. Особенно если учесть, как сильно любил он тебя!
— Любил меня? — голос Катарины дрогнул, и она не сразу смогла продолжать. — Нет, Хью не любил меня.
— Тогда ты должна мне сказать, почему так считаешь, — спокойно сказал Теренс.
Медленно, с усилием, Катарина начала рассказывать историю их путешествия. Она не упустила ничего, рассказала и о смерти Жофрея Уинфри. Когда она описала сцену, участницей которой стала в той самой комнате, где они сейчас сидели, Теренс надолго замолчал, а Катарина пошла умыть свое залитое слезами лицо.
Вернувшись, она медленно опустилась в кресло.
— Он всегда говорил мне о честности. О долге и чести. Казалось, он всегда стремился делать правильные вещи. Я не могла и подумать, что моя любовь ничего для него не значит. Я думала, если он по-прежнему помолвлен с Аделью, он скажет мне об этом. Он не должен был целовать меня, Теренс, но он сделал это. Он сказал, что любит меня, и я ему поверила. А днем позже он уже целовал Адель, — она пристально посмотрела на Теренса и продолжала. — Жофрей Уинфри был прав, и я ненавидела его. Хью говорил неправду, а я любила его. Это самое ужасное из всего.
73 
