очень нудно 
212 
— Но ведь я же просил тебя одуматься!
— Теперь мы зашли уже слишком далеко, да и когда нам еще может представится подобная возможность? Пройдет немало времени, пока с дворца опять снимут большую часть стражи, как это сделали сегодня, когда почти все, кому разрешено носить оружие, были поставлены на улицы в оцепление.
Марк Юлиан подтянулся на руках и легко забрался через разбитое окно в кладовку, откуда открывался доступ и библиотеку Каэнис. Он творил про себя молитвы, надеясь, что письма еще там.
Диокл ухватился за подоконник, намереваясь последовать за ним. Марк Юлиан резко обернулся.
— Нет. На этот раз я не шучу. Пригнись, чтобы тебя не заметили. Но сначала… шкатулку с драгоценностями.
Диокл подал Марку Юлиану красивую, бронзовую шкатулку.
— На эти вещи ты мог бы без труда закатить такой пир, который затмил бы славой все пиршества Лукулла, — жаловался он надтреснутым старческим голосом. — Неужели нельзя оставить эту шкатулку пустой?
— Ни в коем случае. Все должно выглядеть естественно. Если у вора не будет веской причины сюда залезть, то они могут докопаться до истины.
Марк Юлиан шагнул в полумрак пыльной кладовки, на пол которой из окна падал косой луч солнечного света. В эти помещения уже более десяти лет не ступала нога человека. Пыльное облако, словно дым от кадил с похоронными благовониями, окутало фигуру Марка Юлиана. Он почти физически ощутил присутствие здесь печального духа Каэнис. Ему вспомнились их объятия. Ей было тридцать пять, Марку Юлиану — восемнадцать. К этой связи его подвигло вовсе не желание бросить вызов официальному истеблишменту, как тогда все полагали. Его поразила невероятная способность Каэнис к выживанию. Она прошла путь от рабыни до неофициального главного казначея Веспасиана. Она обладала невероятной памятью, способностью схватывать все на лету и нетерпимостью к тщеславным людям, претендующим на особую роль своей личности и истории. Последнее ее качество и привело к разрыву отношений с Домицианом. В своем воображении Марк ощутил вдруг тело Каэнис с частыми шрамами на спине — напоминанием о плетке надсмотрщика. Она почему-то гордилась ими. Ее гибкие, сильные пальцы опять забегали по его телу как прежде, доставляя ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Ее стройное, гибкое тело сохраняло в себе столько теплоты, сколько было необходимо для жизни и поэтому казалось почти холодным. Ауриана, бывшая для него сейчас дороже самой жизни, рядом с Каэнис представлялась квинтэссенцией всего живого. Она была тем, чем был летний день, когда лес и поле живут сложной, полнокровной жизнью.
Марк Юлиан бросил шкатулку на пол, ее отсвечивавшее разноцветным блеском содержимое рассыпалось во все стороны. Теперь все выглядело так, словно вора спугнули в последнюю секунду, когда он уже собирался улизнуть с добычей. То, что кто-то проник во дворец с целью поживиться там чем-нибудь именно в этот день, тоже не должно было вызывать подозрений. Марку оставалось лишь надеяться, что Домициан не будет подвергать сомнению послание, в котором он с прискорбием просил прощения за свое отсутствие на триумфальной церемонии, ссылаясь на внезапное заболевание Аррии. Она и в самом деле заболела, но в постель ее уложил обычный и вполне предсказуемый приступ астмы.
Марк Юлиан повернулся к Диоклу, который все еще стоял у окна.
— Уходи! — приказал он, волнуясь, словно отец, который тревожится за судьбу сына.
Если бы их поймали, то Диокла по закону могли пытками вынудить дать показания против своего хозяина.
— Я никогда не прощу себе, если тебя найдут здесь!
Диокл уже приготовился было бурно запротестовать, как в этот момент в поле зрения Марка Юлиана попало красное пятно, замелькавшее в саду под миртами. Это была женщина в красной столе.
— О, Немезида!
Он быстро помог Диоклу забраться внутрь.
Марк Юлиан подошел к стене, в которой были сотни маленьких ниш. Здесь Каэнис держала свои личные документы и дневники. Она собирала информацию о людях, которые, по ее мнению, могли представлять опасность для Веспасиана. Однако Марк Юлиан знал, что здесь хранились и такие документы, которые были опасны прежде всего для нее самой. Они-то и представляли наибольший интерес.
Он быстро ощупал все панели и полки в стене, надеясь обнаружить скрытую за ними дверь. Через четверть часа его поиски увенчались успехом — одна из панелей подалась. Медленно и осторожно Марк Юлиан надавил на нее, и она повернулась, открывая вход в небольшое помещение.
212 
