68 
— Ты когда-нибудь сломаешь себе шею, если будешь и дальше следовать своей привычке брать на себя чужие заботы, мой друг. К счастью для тебя, хорошее вино настроило меня на довольно миролюбивый лад.
— Хороший слуга в своих поступках руководствуется не желанием получить похвалу, а желанием исполнить свой долг, так что давай забудем этот неприятный момент, — ответил Марк Юлиан с любезной улыбкой.
Домициан внимательно глянул на него, как бы проверяя, не смеется ли тот над своим Императором, но затем он счел за лучшее в данной ситуации вести себя так, будто у него не возникло никакого подозрения о тайном умысле. Поэтому Домициан кивнул своему евнуху Карину — виночерпию и любовнику, пользующемуся в данное время его особой благосклонностью, который стоял позади него, ожидая распоряжений своего хозяина, — чтобы юноша подал ему одну из закрытых чаш с соусом. Светлоголовый Карин с длинными льняными волосами поставил чашу рядом с тарелкой Домициана, не открывая ее, а доставая содержимое ложечкой из отверстия крышки и кладя соус только на тарелку Императора. Марк Юлиан уловил отвратительный запах, похожий на запах гнили, и понял, что это был самый дешевый рыбный соус, называвшийся гарум, которым приправлял свою пищу бедный люд. Домициан приказал юноше полить этим соусом все, что находилось на его тарелке, — рыбу, зелень аспарагуса, кусок хлеба, — а сам тем временем бросал осторожные взгляды, внимательно оглядывая залу и слегка отодвигаясь от Юлии, чтобы та ничего не заметила. После всех его ученых разглагольствований о соусах он не желал, чтобы кто-нибудь уличил его в приверженности к плебейскому рыбному соусу.
Хорошенько подкрепившись, Домициан вскоре уже совершенно забыл о дерзости Юлиана и, казалось, наконец вспомнил, зачем он собрал гостей. Император положил свою властную руку на плечо Марка Юлиана и бросил на него благосклонный взгляд, полный гордости и отеческой заботы, при этом его глаза уже затуманились, и взгляд начал уже как бы растворяться в вине, теряя свою сосредоточенность.
— Друзья! — провозгласил Домициан звучным голосом, призывающим всех ко вниманию. Стол Императора был помещен на невысокий подиум, поэтому все собравшиеся могли хорошо видеть его, хотя не все разбирали произнесенные им слова, — давайте поднимем чаши за этого человека, которого мы чествуем сегодня и ради которого собрались на этот пир.
Марк Юлиан насторожился, полный тревожного ожидания. Все гости послушно прекратили жевать и повернули головы в сторону Императорского стола.
— Я хочу, чтобы вы все знали — этот человек первый среди моих друзей, и я в своем правлении намерен прежде всего опираться на его мудрость, прислушиваясь к его советам, — время от времени Домициан вставлял греческие слова в свою речь, демонстрируя окружающим свою образованность. Правда, Марк Юлиан и Сатурнин делали неимоверные усилия над собой, чтобы не взвыть в конце концов, когда он в очередной раз сделал грубую ошибку в произношении иностранного слова, доказывая тем самым свою полную невежественность: слишком поздно занялся он изучением греческого языка и слишком плохо усвоил его.
— Он не позволяет мне оказать ему обычные почести из-за своей скромности, поэтому я решил воздать ему хотя бы эту дань, устроив пир в его честь. Это не просто удивительно образованный человек, но это человек, принадлежащий к исключительно редкой породе людей, говорящих правду в глаза властителям.
Марк Юлиан бросил быстрый взгляд на членов Императорского Совета, чтобы увидеть их реакцию на эти слова Императора. Большинство из них располагалось за вторым столом справа от главного стола. Среди них был старый враг Юлиана, Вейенто, во взгляде которого Марк Юлиан всегда встречал сдержанную ненависть, и выкормыш Вейенто, Сенатор Монтан, встретивший его взгляд своим мутным туманным взором заплывших глаз, у него были жирные поросячьи щеки от постоянного переедания, в руках он держал обгрызанную перепелиную ножку, оставшуюся еще от предыдущего блюда.
— Он не дал мне назначить его Консулом, — продолжал Домициан нараспев торжественным голосом и коротко глянул на Юлиана, который явственно прочитал в этом взгляде: «Прими мои дары и благодеяния и веди себя хорошо, если ты действительно умный человек, тогда между нами не возникнет никаких недоразумений». — И тем не менее он все же согласился войти в мой Верховный Совет — и я хочу, чтобы все знали: он будет там первым среди равных! Давайте же выпьем за благополучие моего большого доброго друга, Марка Аррия Юлиана.
68 
