92 
– Анила…
Девочка не обратила на это никакого внимания, зато Кумари стремительно обернулась и тут же уронила корзину. Гирлянды легли к ее ногам подобно цветным змеям. Во взгляде Кумари застыли такой испуг и такая боль, что душа Ратны на мгновение дрогнула. Эта женщина присвоила ее ребенка, но она же сохранила его живым и здоровым.
– Манджу! Зачем ты впустила ее сюда?!
Глаза Кумари были полны слез, она в отчаянии ломала руки.
– Она сказала, что ей нужно повидать Нилама…
– И ты ее не узнала?! Это… это… – Кумари разрыдалась.
Ратна встала, не выпуская из рук сына.
– Я ничего вам не сделаю. Просто отдайте мне моего ребенка!
Бросившись к Аниле, Кумари сгребла ее в охапку и крепко прижала к себе. Девочка доверчиво обхватила ручонками шею женщины, которую считала своей матерью.
У Анилы были шелковистые волосы, густые ресницы, словно нарисованные тонкой кистью узкие брови, губки цвета спелого граната и оттененные нежным румянцем пухлые щечки. Устремленный на Ратну взгляд ребенка казался удивленно-настороженным, в нем не промелькнуло и малейшей искры узнавания.
Ратна, еще минуту назад готовая броситься в бой, отступила. При всем желании она не могла вырвать Анилу из рук Кумари. Девочка была еще слишком мала, чтобы что-то понять. Она лишь испугается и заплачет.
– Я дождусь Нилама, – бессильно произнесла Ратна.
– Умоляю, не забирай Анилу! – пролепетала Кумари. – Она – единственное, что у меня есть!
– А где твой муж? – жестко спросила Ратна.
– Амит пропал без вести. Он так и не вернулся с войны.
– Значит, теперь ты вдова?
– Я не знаю. Нилам принял меня в свой дом. Мы не объявляли о моем вдовстве. Получается, я все еще жду мужа.
Когда пришел Нилам, Ратна увидела в его глазах испуг и досаду. Она была для него помехой, она была помехой для всех. Она являлась только для того, чтобы причинять людям беспокойство и горе.
Нилам велел растерянной Манджу и плачущей Кумари оставить его наедине с Ратной.
– Кумари ты не отправил в приют! – с ходу заявила молодая женщина.
– Мне хватило истории с тобой. И тебя, будучи старшим в семье, я бы оставил в доме. Это было решение Амита.
– Почему ты женился на Манджу? Любовь? – резко спросила Ратна.
– У ее отца лавка рядом с моей. Она приносила ему еду. Приглянулась мне, и мы сговорились.
– Анила знает о том, что ты ее отец?
– Нет. Зачем все запутывать? Для нее я – дядя. А отцом пусть считает Амита, раз уж матерью для нее стала Кумари. – Нилам вздохнул и добавил: – Манджу ничего не знает о нас с тобой. Она думает, что ты – вдова моего отца, и только. Теперь у нас есть сын и…
В его взоре ясно читалась просьба не разрушать его маленький устоявшийся мирок. Молодая женщина молчала, и это молчание напоминало тишину глубокого колодца, в котором не отдается даже эхо.
– Я рад, что у тебя есть ребенок, – заметил Нилам и поинтересовался: – От белого?
– Индийцы отвернулись от меня.
– А… он?
– Он на войне.
– Как зовут мальчика?
– Айрон.
Нилам покачал головой.
– Это не индийское имя.
– Неважно. Отныне я все решаю сама.
– И все же тебе надо на кого-то рассчитывать, – сказал Нилам и предложил: – Я дам тебе денег.
Взгляд черных глаз Ратны обжег его презрением и жесткой насмешкой.
– Хочешь откупиться?
– Нет. Деньгами тут ничего не решишь; я могу только просить, чтобы ты оставила Анилу Кумари. Девочка имеет право узнать правду, но… не сейчас.
– Когда? Прожив без меня половину жизни?
– Скажем, перед свадьбой, – нерешительно произнес Нилам.
– Нет! – взвилась Ратна. – Я могу назваться ее тетей, а когда она привыкнет ко мне, открыть, что на самом деле я ее мать. Анила забыла меня, забудет и Кумари.
– Это разобьет Кумари сердце. Она проделала долгий путь от Канпура до Хардвара, думая только об Аниле. Все это время она заботилась о ней. Она любит ее больше жизни. Кумари – честная женщина и больше не намерена выходить замуж. Стало быть, у нее не будет других детей. И еще… твое положение непрочно, Ратна. Ни мужа, ни крыши над головой. А у меня – жилье и хороший доход. В моем доме Анила будет сыта, одета и… счастлива. Мы уже копим ей на приданое[94]. К тому же сейчас в Индии неспокойно, подумай об этом. А Хардвар – мирный город, едва ли сюда доберется эхо каких-то междоусобиц.
Все эти слова казались Ратне камнями, падающими в ее душу, и вместе с тем они не могли уничтожить страстного желания забрать своего ребенка и больше никогда не видеть этих людей.
92 
