140 
— Тристан, Гай солгал. Я ничего не знала! Это он убил моего отца и Акселя. Убил их и убедил меня, что они погибли в бою… Он прикончил их своими руками и поклялся быть мне другом, и… Тристан, клянусь: я пыталась защитить Гая только потому, что помнила о его дружбе с Акселем!
— Знаю. — Тристан нежно улыбнулся.
— Знаешь?
— Я был глупцом, любимая. Боялся довериться тебе. Ты простишь меня?
Ее глаза наполнились слезами, она осторожно коснулась пальцем ссадины у него на щеке.
— А ты меня? Тристан, если бы я предупредила тебя еще в Бедфорд-Хите, рассказала, что он замышляет недоброе…
— Не вини себя, любимая.
— Но из-за моего молчания чуть не пострадали мы все. Господи, Тристан, не могу представить себе, что Кэтрин…
— Я боялся не только за нее, но и за тебя. Я понял, что не смогу жить без этих волос, голоса, этой души. Мое сокровище, любимая, моя жизнь! — Его голос переполнила нежность, он прижался щекой к голове жены и привлек ее к себе. — Страх был так велик, что я растерялся… но к счастью, всемогущий Бог дал нам шанс выжить. И любить…
— Простите, но с этим можно подождать!
Оба вздрогнули, обернулись и увидели, что Джон держит на руках Кэтрин, раздраженно потирающую кулачками лицо.
— Кэтрин! — радостно воскликнула Женевьева и, высвободившись из объятий Тристана, прижала к себе дочь.
— Она… вся мокрая, — смущенно сообщил Джон.
— Драгоценная моя крошка!
Женевьева расплакалась, прижавшись лицом к дочери. Тристан подошел и обнял их обеих, напомнив Джону, что ему пора привыкать к мокрым пеленкам и плачущим детям.
Джон с усмешкой согласился, а затем предложил привести коней — должно быть, Эдвина и Роже уже извелись от беспокойства. Бросив взгляд на труп сообщника сэра Гая, он заметил, что его следовало бы похоронить. Тристан велел Женевьеве одеться и немного подождать, но войти в пещеру она не решалась, поэтому он сам принес ей туфли и плащ и укутал им ее плечи. Женевьева подождала, пока мужчины закопают труп ее мучителя. Вглядываясь в темноту, она укачивала ребенка. В замок Женевьева ехала верхом на Пае, вместе с Тристаном. Роже и Эдвина устремились навстречу, едва завидев их. Они громко кричали от радости, говоря, что до смерти перепугались. Наконец все двинулись домой, в Иденби.
Прошло несколько часов, прежде чем они увидели озаренные луной стены и башни замка. Облака то и дело заволакивали ночное светило, и путникам казалось, что луна игриво подмигивает им. Близилось утро.
Роже, Джон и Эдвина ехали впереди. Эдвина прижимала к себе малышку. Тристан обнимал Женевьеву, а Пай двигался медленной рысцой.
— Все кончено, — пробормотала Женевьева, — и никто из нас не пострадал. Нас уберег Бог, любимый.
— Да, он благословил нас. — Тристан поцеловал ее в макушку. — Но как же мне быть дальше, милая? За какими стенами спрятать мою мятежную, дикую розу?
Женевьева улыбнулась и, обернувшись, посмотрела на мужа.
— Вам давно уже незачем прятать меня, милорд. Я навеки прикована к вам золотыми цепями.
Он усмехнулся:
— Скорее уж шелковистой паутиной и нежным шепотом! Леди, я давным-давно стал вашим пленником.
— Тристан, как я люблю тебя!
— И я тебя, Женевьева.
— Домой… — мечтательно протянула она, радуясь тому, что не чувствует запаха гари. Под домом она подразумевала не только сам замок, но и бурное море, и утесы, и обитателей Иденби. Теперь все это станет городом — благодаря Тристану. — Придется перестроить замок.
— Да.
— Чтобы он стал просторнее. А еще… Тристан, мне так понравился Бедфорд-Хит! Нельзя ли и здесь сделать такие же чудесные окна?
— Все, что пожелаешь, дорогая.
— И повсюду постелить мягкие ковры, особенно в детской. А еще мне понадобится классная комната. И теплые, уютные комнаты для гостей — чтобы ученые всего мира съезжались к нам в гости. Не только ученые, но и лучшие музыканты! И…
— Классная комната?
— Да! Анна должна научиться не только рукоделию, да и Кэтрин не помешает образование. А к тому времени у Джона и Эдвины родится сын, и у нас…
Он крепче обнял ее. Женевьева рассмеялась.
— Скверный мальчишка! Ты уже все знаешь!
— Да, Эдвина сказала об этом… Но я надеялся услышать радостную новость от тебя.
— На этот раз у нас родится сын, — прошептала Женевьева.
— Возможно. — Тристан остановил Пая, крепко обнял жену и прильнул к ее губам в продолжительном нежном поцелуе. Наконец он отстранился, и они вновь посмотрели друг другу в глаза. При пожаре замок пострадал, но каменные стены остались величественными и гордыми. Небо над Иденби постепенно светлело.
— Тристан, смотри, как лучи солнца играют на парапетах! — шепнула Женевьева. — Знаешь, я безумно счастлива… может, напрасно?
— Нет, любимая. Счастьем надо дорожить. Что касается меня, леди Иденби, то и я безумно счастлив. О таком счастье я даже не мечтал. Леди, вы не устаете радовать меня.
— Скверный мальчишка! — со смехом повторила она.
— Нет, влюбленный, околдованный и почтительный муж. Алая роза Ланкастеров жаждет сплестись с белой розой Йорков. Англия объединилась… теперь у нас один дом.
— Это правда? — взволнованно прошептала Женевьева. — Неужели война наконец-то кончилась?
— Наша война — да, любимая. Наш дом стал общим.
Женевьева удовлетворенно улыбнулась.
— О лорд из стана Ланкастеров! Не забывайте, что у белой розы есть шипы!
Тристан усмехнулся и пришпорил Пая, направляясь к воротам и шепча жене на ухо:
— Идем, любимая. Где бы нам ни пришлось спать сегодня, у нас будет ложе из роз, благоуханных и шелковистых, без единого шипа.
Солнце поднималось над скалами и над стенами Иденби. Небо переливалось всеми оттенками золотого и малинового цветов, радуясь началу нового дня!!!
140 
