Последние отзывы

  52  

— Мне кажется, я имею право располагать собой, — гордо ответила она, — и еще раз заявляю, что не желаю слушать вас. Прошу оставить меня.

Люси глубоко заблуждалась, рассчитывая, что Оттфрид уйдет. Наоборот, неожиданное сопротивление молодой девушки только усилило желание графа овладеть ею во что бы то ни стало.

— Как идет вам гневное выражение! — с той же насмешливой улыбкой сказал он. — Вы забываете, что мы здесь совершенно одни, и я не так глуп, чтобы исполнить ваше приказание. Я не оставлю вас, прежде чем не поцелую прелестный ротик, который говорит мне такие злые слова.

Граф наклонился к Люси, но она одним прыжком очутилась на противоположной стороне дороги. Не помня себя от страха и гнева, она не знала, что предпринять дальше. Они находились как раз на том месте, откуда начинался кратчайший и наиболее опасный спуск к часовне. В стороне, среди елей, не более чем в ста шагах от проезжей дороги, уже виднелись ее белые стены. Люси посмотрела вдоль дороги: увы, ее брата еще не было видно. Тогда, недолго думая, она повернулась спиной к графу и помчалась по узкой боковой тропинке прямо к часовне. Все это совершилось с быстротой молнии.

Оттфрид был так поражен, что несколько секунд стоял неподвижно, а затем, вне себя от раздражения, решил последовать за Люси и добиться своего. Но было поздно — пока он спускался с горы, девушка вошла в часовню. Оттфрид закусил губы от досады. Он был слишком католиком для того, чтобы не отнестись с уважением к Божьему храму. Воспитанный отцом и дядей в известных традициях, он считал неприличным преследовать девушку под кровлей церкви. Нужно же было часовне очутиться именно на этом месте! Оттфрид не знал, как поступить. Оставить Люси в покое — значило покориться ей, признать себя побежденным, а с этим он никак не мог смириться. После недолгого раздумья граф решил войти в часовню. Он снял шляпу, перекрестился и подошел к Люси, точно между ними ничего не произошло.

— Не правда ли, в этой местности церкви отличаются особой красотой? — спросил он самым невинным светским тоном.

Люси, в первую минуту пораженная приходом Оттфрида, вспыхнула от негодования. Хотя она чувствовала, что здесь, в Божьем храме, он не посмеет преследовать ее, но тот факт, что он позволил себе, как ни в чем не бывало, заговорить с ней после своей страшной дерзости, глубоко оскорблял девушку. Не удостаивая графа ответом, она повернулась к нему спиной.

Церковь была пуста. Богомольцы уже успели разойтись, и священник теперь выходил из ризницы, где снял облачение, в котором служил обедню. За ним вышел псаломщик, с удивлением посмотрев на запоздавших посетителей; он прошел мимо них и скрылся в своей квартире, примыкавшей к часовне. Отец Бенедикт постоял несколько секунд у алтаря, затем тоже повернулся к выходу. И тут, внезапно увидев Люси и рядом с ней Оттфрида, он остановился как оглушенный громом. Всего мог ожидать Бруно, только не этого! Но постепенно он пришел в себя и судорожно сжал складки длинной рясы. Так вот к чему привело его предостережение! Небольшое же значение придала Люси его словам!

Оттфрид был не менее удивлен неожиданной встречей. По-видимому, все было против него в этот злополучный день. Однако он никоим образом не мог допустить, чтобы ненавистный монах видел его поражение у Люси, и решил выйти с честью из неловкого положения.

— Простите, пожалуйста, ваше преподобие, наш поздний приход, — самым спокойным тоном обратился он к монаху, — но фрейлейн Гюнтер пожелала зайти сюда на несколько минут. Вы позволите нам осмотреть вашу церковь?

Люси побледнела: от такого неслыханного нахальства она буквально онемела, точно лишилась языка.

Лицо молодого священника казалось еще бледнее, чем лицо Люси. Он взглянул на смущенную девушку с уничтожающим презрением, затем, переведя взор на ее спутника и обращаясь к нему, произнес:

— Наш скромный храм не представляет ничего интересного. Мне кажется, граф, что для ваших разговоров церковь является неподходящим местом, и вам было бы лучше избавить ее от своего присутствия.

Сначала презрительный взгляд отца Бенедикта, а затем его резкий тон заставили Люси овладеть собой и вернули ей дар речи. Презрения мрачного монаха она не могла перенести!..

— Граф Ранек говорит неправду, — воскликнула она дрожащим от возмущения голосом, — я прибежала сюда, чтобы спастись от его дерзкой навязчивости. Я надеялась, что Божий храм защитит меня от него, но граф не постыдился прийти и сюда.

  52