42 
Поворачивается сильнее – чтобы лучше видеть его. Слышать его.
– Вправду! – Бормочет сексапильный жучок.
– И желанная?
– Желанная!
– И мы будем всегда вместе, заботиться друг о друге?
– Будем!
– Родной мой! – Капают слезы из глаз самки, колыхающихся на тонких ниточках по бокам морды. – Любимый!
– Да не шевелись тварь… – Бормочет богомол у которого вдруг выпал из неё. Потому что самка всё время оборачивается. – Дай закончить.
Самка слышит это… она ошарашена… опускает голову и грустно смотрит куда-то вниз, себе под клешни. Она всё поняла.
– Сам ты тварь…
Через пару минут, она пойдёт дальше, по своей дороге, одинокая и печальная, бормоча себе под нос – а ведь обещал любить, заботиться…
А где-то на дереве – самец богомола – остался лежать перекушенный пополам.
Лишь член его – по прежнему торчит вверх.
А морда улыбается.
И слышится прощальный шёпот – Вот бля, оторвался!..
Дед и баба
В детстве я не мог понять – почему меня не сажали за общий стол?
В праздник, когда стол накрыт… вокруг сидят гости… звучат песни.
Сначала это не сильно печалило так как нас, детей, садили за отдельный стол в соседней комнате – со сладким, фруктами, минералкой. Даже с красным вином – когда мы чуть подросли.
Его приносил мой дед – бывший учитель школы. Он был главный в квартире.
Ставил на стол, подмигивал и уходил обратно – в другую комнату, чуть пошатываясь.
Оттуда, из другой комнаты – слышался весёлый хохот.
Там было интересно.
Кто-то вдруг начинал орать песню… и все подхватывали пьяными голосами. Потом слышался звук вилок, звон стаканов… снова хохот… снова песня…
Один раз я попытался перебежать к ним, туда – за взрослый стол.
Меня не сразу заметили… я увидел вокруг раскрасневшиеся лица, весёлые глаза, заплетающиеся языки… каждый рассказывал что-то своё… но никто не слушал другого. Через каждую минуту – раздавался оглушительный хохот. А ещё через 10 минут – кто-то запевал и все подхватывали… Яркий свет люстры отражался в стёклах тарелок – и слепил глаза. А в углу комнаты – телевизор горланил на полную громкость. Делая из звуков в комнате – полную какофонию… под которую кто-то танцевал посредине размахивая руками.
– Гоп! Гоп! Гоп!
Наконец меня заметили – кто-то показал на меня пальцем. И снова раздался оглушительный хохот… вытирая глаза от выступивших слез – меня выпроводили назад к другим детям.
Я так ничего и не понял.
Почему они смеются?
О чем говорят?
Что поют?
И вообще, как называется этот праздник?
Когда я подрос и стал студентом – праздники продолжались, только гостей за столом поубавилось. Впрочем, на веселье это не отразилось. Мне объяснили что плевать если кому-то – врач запретил пить… а кому-то – есть. Даже были такие которым запретили танцевать… до меня доносились разговоры про подагру… уколы… повышенное давление… и вскоре потом снова – хохот… хохот… хохот…
Между которым гремели песни. И тот же старый телевизор – на полную громкость.
Как 10 лет назад.
Лишь только… больше не было детской комнаты. Я сидел за общим столом, разглядывая гостей, пытаясь понять что тут в конце концов происходит?
Если нельзя человеку пить – то почему он пьёт?
Если нельзя танцевать – то почему он скачет как дурной?
Если нельзя кушать – то почему тот толстяк напротив – обожрался оливье и сейчас сидит с красным лицом – ему плохо?
Почему? Почему? Почему?
Лишь одно понял наконец – самым главным за столом – был мой дед. Это от него исходила инициатива.
– Наливай, бабка! – Раздаётся его зычный голос.
И как волна смеха и веселья – проносится над гостями снова..
Чувствуя что я не понимаю происходящего и не вижу причины для веселья – я тихо пересел на диван.
Но никто даже этого не заметил.
Лишь хохот, звук тарелок, песни…
Телевизор.
Когда мне стукнуло 25-ть – за столом больше не было ни деда ни бабы.
Да и гостей тоже – стало меньше.
Место деда попыталась занять мама. Но больше времени она возилась на кухне – готовила.
И тогда – место деда попробовал занять я. Во первых – больше было некому. А во вторых – мне было любопытно… как это? На его месте…
В тот день, мы сидели за столом, с гостями и смотрели… они на меня, а я на них. Только теперь я смог разглядеть их внимательнее.
42 
