Последние отзывы

  104  

– Я уйду ненадолго, Пинки.

Малыш слышал, как затворилась дверь, но понял, что она замешкалась в коридоре. Ей теперь принадлежал весь дом. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда бумажку. «Мне все равно, что ты делаешь… Куда бы ты ни пошел, я тоже пойду за тобой». Это звучало как письмо, которое прочли на суде и напечатали в газетах. Он слышал ее шаги, когда она спускалась по лестнице.

В комнату заглянул Дэллоу.

– Друитт, наверное, сейчас отправляется в дорогу, – сказал он. – На душе полегчает, когда он уже будет на пароходе. Ты ведь не думаешь, что эта баба натравила на него полицию?

– У нее нет доказательств, – ответил Малыш, – можешь считать себя в безопасности, когда он скроется с глаз долой.

Он говорил равнодушно, как будто потерял всякий интерес к тому, уезжает Друитт или остается, точно это касалось других людей. Сам же он уже отошел от всего этого.

И ты тоже будешь в безопасности, – продолжал Дэллоу. Малыш не ответил. – Я велел Джонни проследить, благополучно ли он сядет на пароход, а потом позвонить нам. Жду его звонка с минуты на минуту. Надо бы нам собраться всей компанией и отпраздновать, Пинки. Господи Боже, а она-то как обалдеет, когда сунется туда, а он уехал! – Он подсел к окну. – Может, теперь мы хоть поживем спокойно. Еще дешево отделались. Как начнешь обо всем раздумывать! Тут и Хейл, и бедняга Спайсер, Где-то он теперь? – Он стал задумчиво смотреть сквозь антенны и прозрачный дым, идущий из трубы – А что, если ты да я, ну и девочка, конечно, переберемся куда-нибудь на новое место? Не так уж тут будет хорошо, раз Коллеони начал во все нос совать. – Он отошел от окна. – Это письмо… – И тут зазвонил телефон. – Должно быть, Джонни, – сказал он и поспешно вышел.

Малышу показалось, что он слышит не шаги на лестнице, а звуки, которые издают сами ступени; – а он мог отличить каждую из них даже под тяжестью незнакомца; третья и седьмая ступеньки снизу всегда скрипели… В этот дом он пришел тогда, когда Кайт подобрал его, – Кайт нашел его на Дворцовом молу; его душил кашель, было отчаянно холодно, он слушал, как за окном плачет скрипка. Кайт напоил его чашкой горячего кофе, а потом привел сюда, бог его знает почему, – может, потому, что вышел на прогулку в хорошем настроении, а может, оттого, что такие люди, как Кайт, немножко чувствительны, вроде проститутки, держащей при себе китайскую болонку. Кайт открыл дверь дома N_63, и первое, что увидел Малыш, был Дэллоу, обнимающий Джуди на лестнице, и первый запах, который он ощутил, был запах утюгов Билли, доносившийся из подвала. Все было тогда тихо и мирно, да с тех пор ничего и не изменилось; Кайт умер, но он продолжал существование Кайта: не прикасался к вину, кусал ногти, как это делал Кайт; жизнь шла по-прежнему, пока не пришла она и не изменила вое.

Слова Дэллоу поплыли вверх по лестнице.

– Да, не знаю, право. Пришлите свиных сосисок. Или банку бобов.

Он вернулся в комнату.

– Это не Джонни, – объяснил он; – а из «Интернейшенел». Пора бы уж Джонни позвонить. – Он с озабоченным видом уселся на кровать и спросил: – А это письмо от Коллеони… что в нем такое?

Малыш перебросил ему письмо.

– Слушай, – удивился Дэллоу, – да ты его даже не распечатал! – Он углубился в чтение. – Ну вот, – проговорил он, – конечно, дело скверное. То, что я ожидал. А с другой стороны, не так уж и плохо. Не так уж, если все обмозговать. – Он украдкой взглянул поверх сиреневой почтовой бумаги на Малыша, сидевшего в раздумье около умывальника. – Мы выходим здесь из игры, вот как обстоит дело. Он переманил почти всех наших ребят, да и всех букмекеров тоже. Но он не хочет поднимать шум. Ведь это деловой человек, он считает, что такие стычки, какая была у тебя намедни с его ребятами, в один прекрасный день создадут ему дурную славу… Дурная слава, – задумчиво повторил Дэллоу.

– Он хочет, чтобы молокососы убрались с дороги, – сказал Малыш.

– Ну что же, это не так уж глупо. Он говорит, что отвалит тебе три сотни бумажек за добровольную передачу прав. Каких это прав?

– Ему нужно, чтобы мы не резали его прихвостней.

– Дельное предложение, – сказал Дэллоу. – Как раз то, о чем и я говорил, – мы сможем убраться из этого проклятого городишки, от этой бабы, которая до всего докапывается, снова начать хорошее дело… а может, и вовсе развяжемся со всем этим, купим какой-нибудь барик, ты да я, ну и, конечно, девочка… Когда же, черт, возьми, позвонит Джонни? Я уже нервничаю.

  104