42 
После душа Мэдди почувствовала себя совсем другим человеком. Вошла в кабинет Кейла, надеясь увидеть его за столом. Но в комнате было пусто, царил беспорядок. Большое окно выходило на неухоженный садик. В кабинете господствовали три кожаных дивана, несколько подушек валялись на полу. На кресле лежала кожаная куртка Кейла, а на газете стояло бело-голубое блюдо с остатками печенья и сморщенными виноградинами.
Подойдя к окну, она взглянула на полузаброшенный садик. Увидела на стекле отражение своего тоскливого личика и поежилась. Она всегда любила этот дом, начиная с того дня, когда много лет назад впервые переступила его порог. Ничего лучше для семейной жизни нельзя было придумать. Большой, с деревянными полами и широкими окнами. Достаточно места для детей, нескольких собак и пары кроликов. Камины и диваны у окон для кошек или решивших понежиться в объятиях друг друга любовников.
Похоже, головой она ударилась сильнее, чем сразу показалось. Надо бы ей сначала выздороветь, а потом уже мечтать, как поселится в этом доме с его хозяином. Мэдди вздохнула. Кейл не кипел энергией, как раньше, хотя и не поставил на себе крест. Она же сильно от него отличалась. Делала карьеру и не могла всю себя посвятить мужчине, даже если семейный очаг его не отталкивал. У нее своя жизнь, свои цели. И эти цели…
Ее размышления прервала трель телефона. На мобильнике высветился номер Денниса.
– Ты где? – спросила она, услышав стук ракеток в фоне.
– Это клуб в Бронксе. Мы только что закончили работу.
– После полуночи?
– Говорю тебе, работали как сумасшедшие. Слушай, давно хотел тебе позвонить. Ты точно вошла в шорт-лист.
У Мэдди замерло сердце. Не может быть! Она пришла в экстаз. Пусть это убьет ее, но убьет счастливой!
– Великолепно! И что дальше?
– Интервью продлятся не две недели. Руководство твердо решило найти подходящего человека, поэтому не хочет ускорять процесс. Так что до скорой встречи в Нью-Йорке, моя дорогая.
– До встречи. – Мэдди смотрела на мобильник, покусывая губу. Отсоединение – вот что она чувствовала в этот момент. Отсоединение от прежней работы и мечтаний, утрату духовной близости с Кейлом, полный разрыв с родителями.
Она смахнула слезу, постаралась не разреветься. Но слезы текли и текли, а она их вытирала. По-прежнему болела голова, оставалась нервная и физическая слабость.
Но все это пройдет. Раньше всегда проходило.
Кейл нашел Мэдди на террасе, и, как всегда, от вида океана у него перехватило дыхание. Тем более таким утром, с прозрачным воздухом, когда берег виден на много миль. Мэдди лежала в гамаке, синяк на лбу потемнел, она закрыла глаза, держа в руке чашку с кофе. Мейган сидела рядом на диване, закинув ногу на ногу, с раскрытой газетой и карандашом.
– Семь букв, тригонометрическая функция. Подскажи мне, Мэдди, хватит хандрить.
– Тангенс. – Кейл приветственно поднял руки.
Мэдди повернулась, взглянула на него и упала обратно в гамак.
– Умница, Кейл. – Мейган вписала буквы в клетки. – Хочешь кофе?
– Можно чашку.
Мейган вышла. Он оглядел Мэдди. На ней были узкие джинсы и рыжеватый свитер, который казался золотым. Волосы убраны в узел на затылке, выглядит раздраженной и соблазнительной. Ему захотелось поднять ее и унести в кровать. Он непроизвольно сглотнул.
– Спасибо, что позволил мне остаться на ночь. – В ее тихом голосе звучала жалость к самой себе. Она прятала глаза.
Он вздрогнул, когда она стала вылезать из гамака, коснулась пола и схватилась руками за раненую голову. Он инстинктивно схватил ее за руку и помог подняться, хотя она и пыталась сопротивляться.
– Не надо! – Она оттолкнула его руки, ей снова стало больно.
– Какая же ты нежная, Шоу. У меня на гонках случались травмы посерьезнее.
Она тут же выпрямила спину, в ее глазах блеснули злые огоньки. Слава богу, силы духа девочке хватает.
– Это говорит лишь о том, что ты здоровый как бык. И дурак.
Да, и на язычок острая.
– По крайней мере, я не принцесса на горошине.
– Прекрати! У меня голова раскалывается, и машина разбита.
Кейл подавил усмешку.
– Головная боль скоро пройдет, синяк рассосется, а машину отремонтируют. Пока можешь воспользоваться моим транспортом.
– Какой ты черствый! А машиной управляешь, словно неповоротливым танком.
– Черствый или нет, ты быстрее не выздоровеешь. – На него взглянули глаза цвета старого виски. Почему его так тянет подойти погладить ее, убрать волосы за уши? Почему так хочется защитить ее, заботиться о ней, баловать и ласкать?
42 
