36 
— Я убью его. Я пущу пулю в глаз этого ублюдка. — Джереми откинул телефон от нас обоих и прижал меня крепче к своей груди.
— Он был…он был… — я не могла этого сказать. Я не могла забыть.
Кейдж трогает голую женскую грудь, Кейдж близко к лицу голой девушки, намереваясь ее поцеловать. Его грудь касается ее груди. Кейдж… Кейдж, садящийся в машину к девушке, одетой, как проститутка, и Кейдж, целующий девушку. Она красива. Старше. Она не я. Она так же красива, как и он. Затем он…он с ней за бильярдным столом. Затем фотография ее в его кровати, где они оба голые и обнимают друг друга. О боже, меня сейчас стошнит.
Я оттолкнулась от Джереми и меня стошнило в траву. Я чувствовала, как Джереми берет меня за волосы и говорит успокаивающие вещи, но это не помогает. Меня продолжало рвать до тех пор, пока тошнить было нечем.
— Давай, Ева. Остановись. Не думай об этом, — попросил Джереми.
Мое тело было слабым и опустошенным. Я села, откинувшись на него, и закрыла глаза. Я должна была забыть, что увидела. Заблокировать это.
Мы сидели в темноте, пока я скулила от образов, сверкающих в моей голове. Я пропустила его звонки сегодня вечером, потому что папа заболел. Прошел час, когда я смогла снова пойти в комнату. У меня был соблазн позвонить ему, но я волновалась, что он уже спит. Но затем, спустя час, незнакомый номер начал отправлять мне эти сообщения. С каждой ужасной фотографией мое сердце вырывалось из груди и разбивалось. Я никогда не буду прежней. Никогда.
Джереми встал и поднял меня за собой. Я позволила ему понести меня, потому что больше я ничего делать не могла. Он посадил меня в свою комнату и заполз за мной. Затем он снова поднял меня и положил на его кровать.
— Сегодня спи тут. Я присмотрю за твоим отцом и тобой.
Я покачала головой.
— Папа в порядке. Я дала ему лекарства, и он заснул. Останься со мной. Не оставляй меня одну.
Он выглядел разорванным, но затем заполз ко мне и прижал меня к своей груди.
— Спи, — прошептал он в мое ухо. Но я не смогла. Даже не моргнула. И так всю ночь. Даже после того, как его дыхание выравнялось и замедлилось, я уставилась на стену и думала, как такое могло произойти. Те фотографии были сделаны ни в одну ночь. Он быт одет на них в разные вещи. Был в разных местах. Как он смог так легко мне лгать? Как я ему поверила?
* * *
В какой-то момент перед рассветом, я, должно быть, задремала, потому что мои глаза открылись, когда я подскочила с кровати и увидела солнечный свет, заливающий комнату Джереми. Осмотревшись, я поняла, что Джереми в комнате нет. На этот короткий момент я забыла, почему оказалась здесь, но воспоминания снова накрыли меня, и внутри все сжалось, как только каждая картинка снова воспроизвелась в моей голове. Мне нужно было отсюда уйти. Куда-нибудь. Что-нибудь сделать. Я не могла этого вынести. Я не могла с этим совладать.
Я встала и заметила телефон Джереми, лежащий около меня, с запиской, написанной его каракулями, под ним. Я взяла оба предмета и прочитала письмо.
"Возьми мой телефон. Я взял твой. Не хочу, чтобы ты разговаривала с этим ублюдком или снова смотрела на те фотографии. Позвони мне, если я тебе понадоблюсь. Твой отец знает, что я уехал, и почему. Я разговаривал с ним этим утром, но не рассказал ему тех деталей. Он ждет тебя дома. Иди свернись калачиком у него на колене и позволь ему позаботиться о тебе. Ему это нужно. Он беспокоится о тебе. Вернусь сегодня поздно.
Джереми"
Где он? Уехал в Теннесси? Конечно же нет. Я вскочила и начала искать свои ботинки, затем поняла, что пришла сюда босиком. Я не хотела, чтобы Элайн нашла меня здесь. Позвоню Джереми, когда буду на улице. Открыв окно, я вылезла и направилась к своему дому.
Это было несправедливо. Я не могла беспокоиться о папе, который беспокоился обо мне. Разве Джереми этого не понимал? Черт подери. Я знала, что он хотел как лучше, но это было не тем, чего хотела я. Мне нужен был кто-то прошлой ночью, и сейчас он был единственным, на глазах у которого я могла сломаться. Я вступила на нашу территорию и посмотрела на крыльцо, чтобы увидеть папу, ожидающего меня. Я пошла к нему, а он обошел перила и спустился по лестнице. Когда он открыл мне объятия, мои глаза наполнили слезы, и мой взгляд расплылся. Мне удалось дойти до него, не упав на что-нибудь.
Его большие руки обвились вокруг меня и прижали к его груди, когда мой первый всхлип вырвался наружу.
КЕЙДЖ
36 
