16 
– Слава богу! А то я уж подумала, не стал ли ты бессовестным эксгибиционистом?
Она взяла пульт и направила его на окно. Первая кнопка заморозила стекло совершенно, превратив его в непрозрачный белый опал, полностью отрезав их от внешнего мира. Вторая скрыла вид наполовину, сделав непрозрачной только нижнюю часть. Оставив этот вариант, Рейко повернулась к Дамиону, чтобы опять встретить его испытывающий взгляд. Это начинало уже злить.
– Мне нужно заняться работой, поэтому, если ты меня извинишь… – Он показал на консоль рядом со столом: – Если тебе что-нибудь понадобится, нажми на первую кнопку – тебе ответит Фабрицио, мой эконом. А сейчас мне пора в галерею. Вернусь поздно вечером. Пока, Рейко! – И ушел.
А она так и осталась стоять посередине комнаты, чувствуя себя усталой и растерянной.
Когда через несколько часов к ней постучал Фабрицио, Рейко говорила по телефону с Японией. Она терпеливо слушала плачущий голос женщины – члена группы поддержки, в которую она входила и сама. Попросив подождать, она ответила на стук и сказала – да, она хотела бы поужинать здесь, в комнате.
Ей хотелось одного: скрыться от вопрошающих глаз Дамиона.
Отвернувшись от двери, она поморщилась от боли в животе.
Ее рука двинулась туда, где под костюмом находилось свидетельство ее травмы – вечное напоминание того, через что ей пришлось пройти.
Неожиданно все ее слова показались ей пустым звуком. Как она может предлагать кому-то надежду, когда сама потеряла все – даже способность быть настоящей женщиной?
– Какие у тебя на сегодня планы? – спросил Дамион, оттягивая манжету, чтобы посмотреть на часы.
Рейко кинула на него быстрый взгляд.
Ему хотелось понять, что нового появилось в ней за эту ночь. Ее облик стал мягче. Она сменила деловой костюм на джинсы и полосатый топ с приталенным стильным жакетом, оставив распущенными великолепные волосы. Напряжение осталось, но, приглядевшись, он увидел – ее кожа пылает, как бывало после теплого душа или после ночи любви…
Он нахмурился и сделал глоток эспрессо, надеясь перебить вспыхнувший в паху жар. Рейко взяла чашку и снова стрельнула в него глазами, прежде чем перевести взгляд на Сену.
– Думаю пойти в Лувр. Не хочу упустить такой шанс, раз уж я оказалась в Париже.
– Только, ради бога, не пытайся увести «Мону Лизу»!
Рейко закатила глаза:
– Она не в моем вкусе. Если бы у меня был выбор, я бы предпочла «Гладиатора» Джулиана.
Вот это ответ!
– Если ты предпочитаешь такой тип мужчины, то почему ты с Эштоном?
Она замерла:
– Что, опять? Опять посягательства на личную территорию? Ты только вчера спустил на меня собак, хотя это была твоя идея – задавать вопросы.
– Ты ко всему относишься в жизни как к игре, да? Так легче смотреть на свое тело как на предмет потребления, верно?
Ее губы сжались.
– Это что, твой способ спросить, не сплю ли я со всеми подряд?
– Ну и какой ответ?
– А какое тебе вообще дело до моей личной жизни, черт возьми?
– А какого черта ты тратишь время на старика?
– На любого старика или тебя беспокоит только этот старик?
Дамион не хотел разбираться, что именно его беспокоит. И с какой стати его это беспокоит после того, чему он стал свидетелем пять лет назад? И все же… и все же его это беспокоило.
Наконец она сказала:
– Не знаю, поверишь ли ты, но между нами нет никаких близких отношений.
Он почувствовал странное облегчение.
– Но то, как ты к нему прикасалась… это куда больше, чем просто…
Мягкие пальцы коснулись его руки – легкая мимолетная ласка, лишившая его дара речи. Дамион уставился на свою руку, не в силах остановить вспыхнувшее возбуждение. Он не в силах был остановить его, начиная с того дня, как увидел Рейко.
– Ну и что ты этим доказала? Только то, что я прав. – Это доказательство было куда менее приятным, чем ему бы этого хотелось. – Для тебя все игра. Но ты играешь в опасную игру, Рейко.
Фабрицио принес свежие круассаны. Она поблагодарила его широкой искренней улыбкой. Перед глазами Дамиона его обычно невозмутимый эконом просто растаял. Когда ее пальцы коснулись руки Фабрицио, Дамион стиснул зубы.
– Я касаюсь каждого, с кем разговариваю, если ты еще не заметил, – произнесла она, когда Фабрицио ушел.
– Я заметил. Судя по всему, Эштон не собственник.
– В отличие от тебя?
– Да. Я – собственник. Жуткий. И сразу же реагирую, когда кто-то пытается присвоить принадлежащее мне.
16 
