48 
Боль отразилась на лице Сакиса.
– Я проклинаю себя за то, что усомнился в тебе, Брианна.
В уголках ее глаз заблестели слезинки.
– Тебе не обязательно называть меня так. Теперь ты знаешь мое настоящее имя.
Он покачал головой:
– Для меня ты всегда будешь Брианной. Женщиной, в которую я беззаветно влюблен. Той, кого я едва не лишился по собственной глупости. Вместо того чтобы признаться, как я люблю ее. И как дорожу ею.
Пол закачался под ногами Брианны.
– Ты меня любишь? – повторила она, не веря в реальность происходящего.
– Я люблю тебя больше всего на свете. Ты нужна мне, как сама жизнь. Я сделаю все, чтобы вернуть тебя, agapita.
– Что это значит?
– Agapita значит «любимая».
Брианна нежно коснулась рукой его щеки:
– Я тоже люблю тебя, Сакис.
Он зажмурился, как от самого приятного в мире удовольствия.
– Но куда мы летим? – словно опомнившись, спросила Брианна.
– Я взял отпуск на месяц. Мой дом в Швейцарии ждет нас.
Ее глаза заблестели от слез счастья.
– Ты думаешь, месяца хватит?
– Уверен, что нет. Но это только начало.
Сакис открыл устричную ракушку и протянул Брианне. Понюхав устрицу, Брианна поморщилась.
– Не волнуйся, agapita. Скоро ты к ним привыкнешь.
Отправив деликатес в рот, она улыбнулась:
– В сравнении с тюремной едой – то, что надо.
Сакис засмеялся.
– Но скажи мне, – продолжила Брианна, – как ты смог отстоять меня перед советом директоров? Наверняка им не терпелось меня уволить и распять.
– Я доходчиво объяснил им, что ты спасла компанию от биржевого краха.
Ее глаза округлились.
– Я спасла компанию?
Сакис кивнул:
– Рассказав мне про Грега, ты тем самым помогла следствию. Ведь зная, что он и Лоуэлл находятся в Таиланде, следователи засекли их в мгновение ока. Разве ты не видела в новостях, как их арестовывали?
– Сакис, мне не всегда хватало сил, чтобы поесть. А смотреть новости, где могли показать тебя, было бы слишком тяжело.
Сакис накладывал еду ей в тарелку. Грусть наполнила его глаза.
– Господи, прости меня.
Она потянулась к нему и нежно поцеловала в щеку.
– Здесь столько еды, что хватит на целую роту. Мне никогда столько не съесть.
– Только попробуй. Моя мать потеряла аппетит после истории с отцом. За несколько недель она превратилась в привидение.
Его боль передалась и ей.
– О, Сакис!
Он покачал головой:
– Ешь, agapita. И скажи мне, что прощаешь меня.
– Я прощу тебе все на свете, если ты и дальше будешь так меня называть.
Всю ночь они не сомкнули глаз. Оба были ненасытны в любви.
– Ты кричишь от наслаждения, agapita, – прошептал ей на ушко Сакис. – А ведь в доме нет ни одного блинчика. Значит, я был прав, говоря, что это только начало.
48 
