Особенно,... 
101 
— Ты стал бы драться за меня?
Я взял ее за руку и покружил ее.
— Шарлотта. Я всегда готов за тебя драться.
Она улыбнулась.
— За тебя тоже стоит драться, Понибой[11].
Мой костюм состоял из кожаной куртки, одолженной у Страйкера, рваных джинсов и футболки с надписью «СТИЛЯГА». Кроме того я гладко зачесал назад свои волосы.
И рядом с ней я чувствовал себя придурком.
— Хотя я не уверена, смогу ли быстро передвигаться в этом наряде. Он мне немного тесен, — она опустила ниже край своего платья.
Разумеется, это движение привлекло мое внимание к тому, насколько узким это платье было в действительности. Мне стало жутко любопытно, надето ли что-нибудь под ним.
— Ты всегда можешь сделать по бокам разрезы, — предложил я.
Она прищурилась.
— Ты пытаешься меня раздеть, Алекс?
Ну, а кто бы не попытался ее раздеть?
— Если я скажу да, ты театрально дашь мне пощечину, как в классических фильмах?
Она покраснела и опустила голову:
— Я понимаю, что мы вроде как собираемся вместе показаться на публике, но все еще не знаю, хочу ли я этого на самом деле. Быть с тобой. До сих пор все было просто замечательно. Но просто у меня такое чувство, словно небеса вот-вот обрушатся на нас, и чем дольше я этого жду, тем страшнее становится.
Я и так старался не давить на нее, но, кажется, следовало быть еще осторожнее. Почему она вообще говорит об этом, когда на ней надето самое сексуальное платье, которое я когда-либо видел? Ну ладно, платье было не самой сексуальной частью. Оно было бы ничем без ее тела.
— Нам не стоит обсуждать это сегодня вечером, — сказал я. — Мы пойдем на вечеринку и хорошо повеселимся, а об этом поговорим завтра. Чай и «Поп-Тартс»?
— Как ты можешь быть таким терпеливым со мной? Я постоянно себя спрашиваю, не стоит ли все прекратить сейчас, пока я не привязала тебя к себе.
Милая, дорогая Шарлотта, которая никогда не думает о себе.
— Милая, я буду ждать тебя, пока звезды не сгорят дотла, но, если ты хочешь со всем покончить, твое право. Решать только тебе.
Она тихо рассмеялась.
— Ты определенно ведешь себя не так, как парень с репутацией плейбоя.
— Быть с тобой и заниматься ничего не значащим сексом — это две разные вещи.
— А ты скучаешь по такому сексу?
Если честно, то да. Иногда скучаю.
— Я использовал его в качестве убежища. Как способ убежать от самого себя, хоть и ненадолго. Теперь, когда у меня есть ты, мне он больше не нужен. Но это вовсе не значит, что я не хочу убежать с тобой. Просто не хочу тебя к этому подталкивать.
— Ты тоже мое убежище.
— Вы идете? — Триш высунула голову в шляпе из-за угла коридора. — Все готовы, просто я одна оказалась достаточно смелой, чтобы прийти сюда и проверить, кувыркаетесь вы здесь или нет.
Шарлотта взяла свое пальто и надела его. Я переживал, как будут чувствовать себя на холоде ее голые ноги, но ведь она всегда может взять мою куртку, если понадобится.
— Кувыркаемся? — переспросила она, опуская шнурок с ключ-картой в карман пальто.
— Что? Это просто выражение такое. Черт, ты выглядишь невероятно круто, — сказала Триш Шарлотте.
— Ты тоже. Потрясающе, — Шарлотта прикоснулась к верхушке шляпы Триш. — Даже чересчур.
— Это твое платье — чересчур!
Она была права. Я надеялся, что там будет достаточно девушек в одном белье, за которыми могут увязаться не в меру настойчивые парни. Не то чтобы у Шарлотты были проблемы ответить кому-то отказом. При этой мысли я улыбнулся.
— Почему ты улыбаешься?
— Просто так. Из-за тебя.
Мне хотелось взять ее за руку, но я не мог сделать этого перед Уиллом. Он сказал, что смирился с нашими отношениями, но мне не хотелось поставить все под угрозу.
— Что скажешь, Уильям? — спросила Шарлотта, когда мы встретились со всей компанией в вестибюле общежития.
Уилл был одет в уродливый рваный свитер, черный парик, свое лицо он выкрасил в оранжевый цвет, а в руках держал резиновую утку. Понять все я смог, лишь увидев Саймона в похожей рубашке и с выкрашенным желтым цветом лицом.
Барт и Эрни.
— Господи, Лот. Немного рискованно, тебе не кажется? — спросил Уилл-Эрни.
— А что не так? — удивилась Триш.
— Ну, просто оно... узкое, — сказал Уилл. Саймон-Барт показал ей поднятые вверх большие пальцы.
— Великолепно, — сказал он.
101 
