38 
— Да, грядёт бедствие! — крикнула Ванда. — Поэтому ты должна оставаться рядом с нами. Мы подготовились ко всему.
Эти двое – тайные сурвивалистки.
— Вы меня не слышите! Забудьте об этом.
Я вошла в дом, поднялась в свою комнату и схватила чемодан. Обвела её взглядом в последний раз и вышла обратно на лестничную площадку.
Тётки так и остались топтаться у подножия лестницы. Когда я спустилась, Шэрон сказала:
— Подумай, что ты делаешь.
Я и так со дня восемнадцатилетия только об этом и думаю.
Предыдущие девять лет я подчинялась им беспрекословно: занималась психологической и физической подготовкой по десять часов в день, соблюдала строгую диету, ни с кем не общалась... но за последний год начала задаваться многими вопросами.
Когда мне было девять, я услышала, как тёти спорили с мамой. Они хотели чаще со мной видеться, но родители ограничили наше общение и лишь раз в несколько недель отпускали меня погостить у них с ночёвкой. В одну из таких ночей наш дом сгорел.
Вместе с родителями.
Я проскользнула мимо них. Следующей заговорила Ванда:
— Хорошо. Если тебе так нужен этот колледж, мы поедем с тобой. Мы могли бы подготовить дом...
— Да одна из главных причин, по которым я уезжаю – желание держаться подальше от вас!
Я направилась к выходу.
— Не думай, что все вокруг, такие, как мы, — Шэрон следует за мной по пятам, — до тебя никому не будет дела. Только мы всегда готовы тебя защитить.
Я развернулась:
— Как моих родителей?
Ну вот. Я это сказала.
Я обожала родителей, у меня было чудесное детство. Если всего этого меня лишили тётки...
Ванда и Шэрон фанатики Арканов, одна – летописец, вторая – Тарасова. Они благоговеют перед игрой, перед моим в ней предназначением. Но родители были против тренировок.
— Что ты имеешь в виду? — невозмутимо спросила Шэрон.
Мой обострённый слух уловил лёгкое изменение в ритме её дыхания и интонации. Это оттого, что моё обвинение её потрясло? Или оттого, что она скрывает правду? Я повернулась к Ванде:
— Это вы сожгли наш дом?
— Конечно, нет, — она округлила глаза, — неужели ты думаешь, что мы могли убить собственную сестру?
В её устах это предположение и правда прозвучало нелепо. Тогда почему я никак не могу развеять свои подозрения?
— Послушай, всё это сомнительная затея, — сказала Шэрон, — на деньгах от продажи мотоциклов далеко не уедешь. Ты не сможешь оплатить обучение без средств трастового фонда.
— Как же хорошо, что мне назначили спортивную стипендию, — тётушки побледнели, — не, ну серьёзно. Стоило мне выразить интерес, как в колледже обо всём позаботились.
Ванда забегала глазами, обдумывая, что сказать:
— Думаешь, так легко завести друзей и быть как все? Ты богиня среди смертных; они захотят тебе навредить. Лучше с ними вообще не связываться.
Я закатила глаза:
— Значит, я не должна заводить друзей только потому, что вы решили никуда отсюда не высовываться? Только потому, что у вас самих никогда не было ни нормальных отношений, ни личной жизни?
Тоном, не допускающих дальнейших обсуждений, Шэрон сказала:
— Если ты уйдешь, то проиграешь.
— Да неужели? Что ж вы понять-то не можете? Вам никогда не заставить Карту Луна засомневаться в себе.
_______________
Шесть дней назад
— Ты Селена, да? — спросила меня какая-то девчонка после урока истории.
Я оторопела.
— Да.
Она широко улыбнулась:
— А я Кэнди Сандерсон. Очень приятно познакомиться.
Мы обменялись рукопожатиями.
Свершилось! Я в колледже только две недели, но уже активно участвую в обсуждениях, зарабатываю дополнительные баллы и вот-вот обзаведусь подругой. Держись спокойно, Лена!
— Почему ты до сих пор не состоишь ни в одном сообществе?
Она о студенческих сестринствах?
— Да, как-то не задумывалась об этом.
— Не хочу показаться навязчивой, но я слышала, ты занимаешься спортом и серьёзно относишься к учёбе. А мы всегда рады симпатичным девчонкам с хорошей успеваемостью и спортивными достижениями. Особенно с хорошей успеваемостью, таких в наше сестринство принимают даже без испытательного срока, — засмеялась она, — подумай об этом.
— Ладно, я об этом подумаю, — не уверена, что сестринства — это моё, и к тому же вступление может помешать "тренировкам" по стрельбе из лука (на которых я делаю вид, что не могу каждый раз попадать в яблочко). Но один друг – хорошо, а много – лучше.
38 
