19 
Возбуждение мгновенно погасло, и она почувствовала легкое замешательство. Бог мой, да ведь она стоит перед ним полуголая!
Илона никогда не стеснялась своего тела, — ей случалось не раз загорать на нудистском пляже. Но она не хотела, чтобы Петер догадался, какую власть имеет над ней. Грудь ее все еще была напряжена от возбуждения, а набухшие соски призывно приподнялись. Она отвернулась и попыталась стянуть края жилетки.
— Контракт тут совершенно ни при чем, — произнесла она довольно резко. — Звонила Амелия. Она намекнула на мое необъяснимое пристрастие к таким мужчинам, как вы.
На лице Петера появилось растерянное выражение.
— Таким мужчинам, как я? Но… почему во множественном числе?
Илона затаила дыхание. Теперь нужно немного отступить, иначе можно все испортить.
— Петер, дорогой… — Она собиралась произнести это чувственно-сладострастным голосом, и вдруг с удивлением поняла, что ей даже не приходится притворяться. — Да, моя слабость — элегантные, красивые, сильные мужчины. Как вы думаете, почему я подошла к вам на том памятном для нас обоих вечере? Вспомните, ведь тогда никакого контракта и в помине не было. Но… до сих пор мне не очень-то везло. Наверное, поэтому я все еще живу одна.
— Гм. Это означает, что как только вам удастся заполучить такого мужчину, вы сразу же выскочите за него замуж.
Илона невесело рассмеялась.
— Я этого не говорила, Петер. Кстати, Франц подтвердит, что я, увы, не создана для замужества.
Опять этот Франц!
— Но… для чего же вы тогда созданы?
— Думаю, вы уже догадались. А теперь ступайте и принесите свои вещи, я провожу вас в ванную комнату. Скоро приедет Франц, и мне надо переодеться к его приходу.
— Но сначала… Поцелуй меня, — потребовал он, и Илону охватила паника.
Боже, ей только что удалось взять себя в руки!
Она вскрикнула, когда он сжал ее в объятиях и приник ртом к ее губам, проникая языком все глубже и глубже, пока она не обмякла, потеряв всякое желание сопротивляться.
А что, может быть, и впрямь плюнуть на осторожность и…
С каждой секундой Илона чувствовала, что все больше и больше растворяется в его объятиях. И ее руки помимо воли все крепче обвивали его шею, притягивая ближе, ближе…
Когда ей, наконец, удалось оторваться от Петера, дыхание его было тяжелым и прерывистым.
— Ты должна избавиться от Франца как можно скорее, — пробормотал он. — А теперь, пожалуйста, покажи, где у тебя ванная. Боюсь, что только ушат ледяной воды поможет нам прийти в себя.
Понимая, что он совершенно прав, она, тем не менее, готова была запротестовать. Хорошо, пусть отправляется в этот проклятый душ. И она тоже пойдет охладить свою пылающую плоть, — но в другой, поменьше размерами, куда вход гостям заказан. И выйдет оттуда спокойной, бесстрастной, почти бесполой!
Обезумевшая от страсти Илона не вписывалась в ее планы. Не она, а он должен был потерять контроль над собой!
Но как это здорово, когда он обнимает и целует ее! И как трудно от этого отказаться — в эту минуту, сейчас.
5
Застонав, Илона сдернула узкую и жаркую кожаную одежду и юркнула под душ. Сильная струя холодной воды быстро привела ее в чувство, и через каких-нибудь десять минут она открыла дверь Францу — свежая и сияющая, как утренняя роза.
— Привет, — она буквально прыгнула через порог, чтобы поцеловать его в щеку. — Как чувствует себя безупречный отец прекрасной семьи?
— Немножко нервничает. Вдобавок еще эти дела… А что у тебя? Понравилось наше произведение этому снобу?
— Он вовсе не сноб, — мягко поправила Илона, направляясь в кухню. Франц потащился следом. — Дом ему понравился, он уже позвонил своему агенту, и я думаю, что сделку удастся заключить прямо завтра. Вы довольны, шеф?
— Потрясающе! — мгновенно воспрянувший духом Франц обнял Илону, приподнял и закружил в воздухе. — Это надо отметить.
Он шагнул к холодильнику и потянулся к запотевшей банке пива, но вдруг остановился, прислушиваясь.
— Что там за шум в ванной? — Он нахмурился. — Похоже, ты, как всегда, забыла выключить воду.
У Илоны дрогнули колени, — кажется, ее застигли на месте преступления. Чушь, ерунда! Франц — свой человек, и нечего его стесняться.
— Не волнуйся, — спокойно проговорила она. — Я ничего не забыла. Это… Это наш гость принимает душ.
— Петер? — Глаза Франца округлились, и в них появилось страдальческое выражение. — Ох, Илона, Илона. Ну что мне с тобой делать?
19 
