7

— Скажи честно, Илона, ты не устала? — У входа в очередной салон Амелия остановилась и придержала подругу за рукав. — Мы уже целую вечность ходим по магазинам. А ты ведь еще и коляску таскаешь.

Та глянула на часы, — стрелки двигались к цифре пять. Но Илона не роптала, — ведь она сама вызвалась помочь Амелии купить вечерний туалет к предстоящим крестинам. И вот прошло почти два часа, а подходящих туфель к новому голубому платью они еще не выбрали.

— Глупости! — Она энергично тряхнула своей роскошной гривой. — Малышка совсем не тяжелая. И потом… не идти же тебе в церковь босиком. Впрочем, чашечка кофе нам бы не помешала. Вон кстати, и кафе…

Они прошли еще с десяток метров и вошли в дверь какого-то «бистро».

Подруги заняли место в глубине зала — подальше от дверей и окон, чтобы не надуло в коляску, — и сделали заказ. Проводив рассеянным взглядом официантку, Амелия спросила:

— Ты придешь на крестины с Петером?

— Разумеется.

Чем-то встревоженная, молодая мать склонилась к коляске, но тут же удовлетворенно выпрямилась: маленькая Аннета продолжала безмятежно спать.

— Удивительно, — продолжала Амелия, — вы теперь проводите все время вместе. И прошлые выходные, и позапрошлые… Извини, пожалуйста, за бестактность, но тебе не скучно с ним?

— Нет, — просто ответила Илона. — Нам хорошо вдвоем.

Мечтательный вид подруги озадачил и одновременно обрадовал Амелию.

— Дорогая! — воскликнула она. — Ты наконец-то влюбилась. Я так рада за тебя! — Вдруг она испуганно замолчала, заметив в глазах Илоны какой-то странный огонек.

— Чушь! — та упрямо сжала губы. — Конечно, нет! В таких мужчин, как Петер Адлер, не влюбляются. Это просто влечение. Знаешь, он необыкновенный любовник. Я никак не могу насытиться.

В какой-то степени это соответствовало действительности. Со времени их первого свидания она только и жила ожиданием пятницы, и как только раздавался звонок, стремглав неслась в прихожую. А сколько раз они срывали друг с друга одежду прямо в дверях!

Честно говоря, Илона и сама себе удивлялась. Любовные фантазии все больше и больше овладевали ее воображением. Так, в прошлые выходные дни она привязала полусонного Петера к кровати и несколько часов «издевалась» над ним. По его словам, он испытал истинное наслаждение. И это несмотря на то, что она даже хлыст пустила в ход.

— А что ты собираешься делать, когда он переедет в свой собственный дом? — спросила Амелия. — Франц говорит, что «Альпийская фиалка» скоро будет готова.

— Знаю. Петер просто в восторге. Недели через две я тоже закончу работу. А потом… Ты спрашиваешь, что я буду делать? — Она помолчала, размышляя. — Наверное, буду приезжать туда на выходные. Дорога ведь неблизкая… так что все пойдет, как прежде.

— Илона…

— Что?

— Ты все еще хочешь использовать Петера как… Ну, ты помнишь наш разговор в больнице… Извини, но это слово мне не симпатично.

Илона засмеялась.

— Мне тоже… с некоторых пор.

— Вот видишь, — Амелия так обрадовалась, что даже всплеснула изящными белыми ручками. — Согласись, нехорошо говорить о человеке как о каком-то породистом быке.

— Быке? Гм-м. Но сначала я действительно хотела только этого. А теперь… не знаю. Не ожидала, что Петер мне так понравится. Знаешь, он совсем не такой, каким я его себе представляла…

— Забавно, но Франц сказал то же самое. А ведь мой муж не любит менять свои мнения о людях. Он говорит о Петере, что тот — собачка другой породы. Но не скрывает, что тот ему нравится.

— Собачка другой породы? — Илона лукаво хихикнула. — Пожалуй. Но только очень хороших кровей. И к тому же умеет говорить. Знаешь, он произносит «дорогая» с таким чувством, что меня просто в дрожь бросает.

Глаза Амелии загорелись любопытством.

— А как он еще тебя называет?

  28