5 
И пусть потом возвращается на родину и женится на какой-нибудь белокурой фрейлейн, фамилия которой начинается с приставки «фон», чтобы та родила ему кучу маленьких белобрысеньких банкирчиков. Она, Илона, все равно не будет внакладе, ведь у нее останется дочь — такая же хорошенькая, как малютка Аннета…
Разумеется, соблазнить Петера Адлера будет совсем нелегко, тем более что однажды он уже пренебрег ею. Илоне отнюдь не хотелось снова оказаться в положении отвергнутой просительницы.
И все-таки, почему бы молодому банкиру не попробовать себя в роли донора спермы?
Вот только Амелию с Францем надо успокоить. Так будет лучше… и проще для нее, Илоны.
— Не забивай себе голову пустяками, Амелия, — степенно сказала она. — Думай о своей милой дочурке. Петер Адлер — орешек крепкий, и мне он не по зубам. К тому же теперь это наш клиент. Так когда же он прибудет, Франц?
— Он приедет прямо в офис.
— В котором часу?
— Около двух.
— Тогда проведи его ко мне. Я хотела бы знать, понадобятся ли ему мои услуги дизайнера.
— Ты думаешь, он будет возражать?
Илона пожала плечами.
— Не исключено.
— Глупости! Ты на сегодняшний день самый модный специалист по интерьерам в Вене. К тому же я не хочу, чтобы мой великолепный проект был испорчен какой-нибудь безвкусицей. Когда Петер приедет, я ясно дам ему понять, что если он хочет жить в комфортабельном дворце, а не в убогой хижине, то должен пригласить в качестве дизайнера Илону Орошвар.
Илона улыбнулась и бросила на него преувеличенно нежный взгляд.
— Что бы я без тебя делала?
— Я твой партнер и стою на страже наших общих интересов. Да кто он такой, в самом деле, чтобы возражать против твоей кандидатуры? — презрительно сказал Франц. — Обычный денежный мешок — и только. А мы с тобой — художники, творцы… Не так ли, моя дорогая?
И он плавным движением подбородка перевел внимание своих собеседниц на нежное детское личико, выглядывающее из розового одеяльца…
Женщины дружно рассмеялись.
— Я не понимаю тебя, Петер! — В голосе Ирены звучало искреннее недоумение. — Всего неделю назад ты намеревался назначить день нашей помолвки. И вдруг… Ты снова едешь в Вену? И ни на день-два, а на целых полгода! Хорошенький сюрприз, нечего сказать! Как прикажешь это понимать, дорогой? Как окончательную отставку?
Петер уныло потупился. Ну вот, она явилась сюда, в его холостяцкую квартиру, чтобы устроить ему сцену. Два билета на выставку художников-авангардистов были просто предлогом. Теперь объяснения не избежать…
Он тяжело вздохнул. Да, еще неделю назад он собирался назначить день помолвки, а где-нибудь в июне должна была состояться грандиозная свадьба. Но теперь все рухнуло, бракосочетанию Петера Адлера и Ирены Дитцегоф не бывать. Он уже не изменит своего решения. Обратного пути нет…
К счастью, приглашения на помолвку еще не разосланы. Правда, Петер знал, что Ирена уже заказала свадебное платье. Но он возместит все расходы, а также оставит ей обручальное кольцо, — это будет благородный жест, который, между прочим, обойдется в кругленькую сумму.
Петер не сомневался, что родные Ирены не откажутся от такого щедрого подарка, — ведь их состояние измерялось не марками и шиллингами, а количеством ветвей на геральдическом древе.
— Ты уезжаешь потому, что твой отец поручил управление гамбургским отделением банка брату Гуго? — Она все еще надеялась, что это не разрыв. — Поэтому-то и бежишь в Австрию? Я знаю, ты не любишь быть вторым. Неужели все дело в твоем самолюбии?
Петер спрятал усмешку.
— Да нет, дело не в этом, — устало возразил он. — Я вовсе не против, чтобы мой братец стоял у руля. И считаю, что правление сделало правильный выбор. Тем более что старина Гуго всегда стремился занять этот пост.
— Но тогда в чем дело, Петер? — спросила Ирена язвительно. — Ты не стремишься делать карьеру. Не собираешься жениться на женщине, с которой спишь. Чего же ты хочешь? Объясни.
Господи, да если бы он сам знал.
Денег? Но он уже сейчас обладает огромным капиталом. Власти? Честно говоря, ему ничего не стоило бы задвинуть педантичного беднягу Гуго в то самое австрийское захолустье, куда теперь так стремится он сам, и жениться на родовитой красавице Ирене, открыв себе путь в высшее общество, а затем и доступ к политическому Олимпу.
Но нет, ни деньги, ни власть, ни выгодный династический брак, — увы! — не прельщают его. А ведь еще совсем недавно он только и жил этим — ожиданием перемен, предвкушением блестящего будущего. Когда это было? Неужели всего лишь год тому назад?
5 
