166 
— Весь дом уже давно проснулся от ваших криков, — не осталась в долгу Кэтрин. — Я испугалась, что вы поубиваете друг друга! Я никогда до этого не слышала, чтобы Кейн повышал голос!
— Да? — я запрокинула голову и чуть повернулась, чтобы заглянуть Кейну в глаза.
— Да, — он серьезно кивнул и коротким поцелуем прикоснулся к моим губам.
Этой секунды мне хватило, чтобы страстно захотеть большего. Я решительно заявила:
— Мне, конечно, очень приятно вас здесь видеть, но время позднее, знаете ли. Давайте вы как-нибудь вернете дверь на место, и мы все дружно пойдем спать.
— Ага, спать они пойдут, как же, — хохотнул Мэтт.
Дерек только закатил глаза. Кейн, судя по всему, тоже, хотя точно сказать не могу, глаз на затылке у меня нет.
Парни развили бурную деятельность, сопровождающуюся нецензурными комментариями и короткими обменами мнениями, пытаясь привесить дверь на место с помощью подручных инструментов, типа пилочки для ногтей (изъятой у меня) и швейцарского перочинного ножа с набором мини-инструментов (извлеченного Кейном из кармана). Я с интересом наблюдала за всем этим, одновременно успешно не замечая многозначительные взгляды, которые бросала на меня Кэтрин, делая вид, что полностью поглощена процессом ремонта.
Дверь, в конце концов, с грехом пополам приладили. По крайней мере, она не грозила рухнуть в любую секунду. Мэтт на прощание пожелал нам „спокойной ночи“, при этом так хитро подмигнув, что было ясно — ни о каком покое и речи идти не может. Кэтрин все время порывалась сказать нам о чем-то еще, но Дерек буквально уволок ее домой.
Мы наконец-то остались одни. Все слова, которые вертелись у меня на языке, куда-то пропали, мы молча стояли и смотрели друг на друга. Не знаю, как там Кейн, но я просто боялась пошевелиться, чтобы не разорвать ту хрупкую связь, которая возникла между нами час назад. Я просто не знала, как вести себя с Кейном после наших признаний в любви друг другу.
Установившаяся тишина давила на нас, нарастала, сгущалась так, что можно было резать ножом на кусочки. Не в силах больше выносить напряжение, я спросила первое, что пришло в голову:
— А в чем у тебя рубашка? — и тут же осеклась, подумав, что сейчас выгляжу как ревнивая жена.
Но Кейн, как мне показалось, обрадовался, потом смутился, но ответил:
— А… это… Это я столкнулся с Кристиной. Она облила и себя, и меня.
— С Кристиной? — недоверчиво уточнила я.
— Да, — виновато ответил он, но тут же вся вина с него слетела, заменившись изумлением, поскольку я залилась смехом. — Ты что?
— Кейн, — я еле выговаривала слова, не переставая смеяться. — Ты не поверишь, но как я мечтала о том, чтобы вылить эту гадость из ее стакана ей на голову!
Он тоже робко улыбнулся, потом вдруг отбросил всю неловкость, обнял меня и начал покрывать поцелуями:
— Боже, Эрика, как же я люблю тебя, — шептал он в перерыве между ними.
Я прижалась к нему всем телом, шепча в ответ что-то невразумительное, нежное и невероятно глупое.
Постепенно мы приблизились к той стадии, на которой нас прервали в прошлый раз — руки Кейна оказались под моей футболкой, поднимая ее вверх… но, похоже, сегодня мы сильно разозлили кого-то наверху. Я шагнула назад, чтобы упереться спиной в стену для сохранения вертикального положения.
— Ай! — я вскрикнула и инстинктивно подогнула ногу.
Моя босая пятка на что-то наступила, и это что-то, оказавшееся щепкой, отлетевшей от косяка, впилось в меня. Пока мы извлекали занозу, пока я уговаривала Кейна не дурить и не клеить пластырь на почти незаметную ранку, весь настрой куда-то пропал. Окружавший нас бардак, на который волей-неволей пришлось обратить внимание, романтизма не добавлял.
Мы навели хотя бы приблизительный порядок — повесили сброшенную в процессе ремонта одежду, убрали мусор… теперь вроде бы никто и ничто не должны были нам помешать…
На этот раз нам удалось полураздеть друг друга. К несчастью, выяснилось, что липкая розовая гадость пропитала рубашку и осталась на коже Кейна. Обнаружив это путем тактильных ощущений, я отдернула руку и отправила парня в душ. Интересно, как ЭТО вообще можно пить, и из чего делают это пойло?
За прикрытой дверью ванной шумела вода. Я нерешительно топталась под ней, раздираемая на части двумя противоречивыми желаниями: войти внутрь и полюбоваться Кейном — требовала моя извращенная часть, и ни в коем случае этого не делать — возмущалась откуда-то появившаяся стеснительность. Первая победила.
166 
