очень нудно 
116 
Вот сейчас, например, никакого огня в Скотте не было. Он вяло проделывал упражнения разминки, необходимые для разогрева перед поднятием тяжестей.
– Что ты дуешься? Можно подумать, эти гири тебя чем-то обидели, – заметил Уэс.
Скотт бросил на него взгляд через зеркальную стену за скамейкой, но ничего не ответил.
– Да что с тобой сегодня?
Скотт продолжал попеременно поднимать руки с гирями, разогревая бицепсы.
– Ничего.
– Ты разозлился, потому что я не пустил тебя к твоему другу Гэри и притащил сюда на тренировку?
– Гэри – ублюдок.
– Тогда в чем проблема?
Скотт положил легкую штангу с гирями себе на плечи и начал серию приседаний.
– Ни в чем. Все замечательно.
– Тогда чего ты дуешься, как четырехлетний?
– Черт, папа, я не знаю. – Скотт вернул штангу на держатель, не сводя глаз с отражения Уэса в зеркальной стене. – Думаешь, эта перемена настроения из-за того, что меня накачивают стероидами?
Уэс схватил его за руку, развернул лицом к себе и грубо толкнул назад, прямо на зеркальную стену.
– Ты мне не дерзи, а не то возьму ремень и выпорю.
Скотт лишь засмеялся в ответ:
– Плевать я на это хотел.
– Когда я с тобой покончу, плевать не будешь. – Уэс бросил на сына гневный взгляд и отступил. – Я тебя не понимаю, Скотт. Откуда такая неблагодарность? Думаешь, я ради собственного удовольствия с тобой тут парюсь? Думаешь, мне заняться нечем? Я все это делаю только ради тебя.
– Кому ты мозги пудришь? – вдруг заорал на него Скотт. – Ты все делаешь только для самого себя!
Уэс по опыту знал, что Скотт унаследовал от Доры не только пластичную мускулатуру, но и ослиное упрямство. Не надо наседать на мальчишку, напомнил он себе, а то упрется, и с места его не сдвинешь. Ему хотелось врезать сыну за то, что посмел дерзить, но он обуздал себя и заговорил вполне миролюбиво:
– Ты ошибаешься, сынок. Да, конечно, – заторопился Уэс, не давая Скотту возразить, – мне приятно знать, что ты самый сильный, самый быстрый, самый лучший, но…
– Но тебе плевать на меня.
Уэс искренне обиделся:
– Как ты можешь так говорить после всего, что я для тебя сделал?
– А что ты для меня сделал? Что ты сделал для меня сегодня, а? Ничего. Когда эти фэбээровцы стали спрашивать, почему мы с Миллисент порвали, это мне они поджаривали задницу, а не тебе. Это я заикался и молол всякую чушь, а не ты. А ты сидел там и слова не сказал, вот что ты делал.
Уэс заговорил очень тихо:
– А ты хотел, чтобы я выложил им всю правду-матку? – Он заметил промелькнувшую в глазах сына неуверенность и бросился в атаку: – Мы же об этом никогда не говорили. Думаешь, это удачная мысль – обсуждать такие вещи прямо при них? При твоей матери? Тебя бы это не смутило, если бы они узнали, что твоя девушка предпочла меня тебе?
– Ничего она не предпочла.
– Мне она не так говорила, – усмехнулся Уэс. – Ты же был там. Ты все видел. По-твоему, она не получала удовольствия? А по-моему, очень даже. Да она меня ухайдакала. Сама, заметь. Сама.
Он видел, как висящие по швам руки Скотта сжались в кулаки. Его лицо побагровело, но вовсе не от разминки. Дыхание участилось. Он был в бешенстве. Казалось, он вот-вот взорвется.
Уэс предпочел бы, чтобы он взорвался. Уж лучше бы Скотт набросился на него и врезал бы ему от души. Уэс, конечно, дал бы сдачи, но зато в парне проснулась бы наконец спортивная злость. И вообще, ему полезно выпустить пар. Пусть ведет себя как мужчина!
Увы, к его огромному разочарованию, даже отвращению, глаза Скотта наполнились слезами. Вот таким нытиком вырастила его Дора.
– Ты нарочно подстроил, чтобы я застал вас вдвоем, – бросил Скотт.
Уэс не стал это отрицать.
– Пора было кому-то ткнуть тебя носом в тот очевидный факт, что эта девица – шлюха, и нечего нюни распускать насчет нее.
– Это неправда! Ты… Ты…
– Я отпустил пару намеков, и она все правильно поняла. Она не была невинной овечкой, Скотт. Я ее ни к чему не принуждал. Черт, мне даже стараться не пришлось. Она прекрасно знала, за чем пришла ко мне в кабинет в тот вечер. Я влез к ней в трусы на раз-два-три. Сказать по правде, на ней и трусов-то не было, и уж она позаботилась, чтобы я об этом знал. Если перестанешь злиться хоть на минуту и задумаешься, ты поймешь, что она собой представляет. Она давно задумала поиметь нас обоих – и сына, и отца. Задолго до того, как я ее хоть пальцем тронул.
116 
