Последние отзывы

  9  

— Нет. Мне нравится плакать перед прекрасной молодой женщиной, которой я дарю наслаждение.

— С вами невозможно общаться!

— Вот видите, я прав, что избегаю общества.

Сатурнина рассмеялась.

— Как подумаю обо всех этих женщинах, которые мечтают с вами познакомиться! Если бы они знали, что вы рыдаете по любому поводу и что у вас в доме нет шампанского!

— По последнему пункту я исправлюсь. Вы меня обратили. Откуда у вас эта привычка?

— Привычка? Вы шутите. Я не так много шампанского пила в жизни, но с первого же раза поняла, что ничего лучше быть не может. Но вы-то — как это могло пройти мимо вас?

— Думаю, шампанское для меня было испорчено светскими условностями. Я не притрагивался к нему двадцать лет.

Этот срок напомнил его собеседнице другой.

— Для работы в доме вы нанимаете только мужчин. Почему?

— Мне невыносима сама мысль, что унизительную работу может выполнять женщина. Еще в детстве, когда я видел, как женщина моет пол, мне становилось стыдно.

— А когда мужчина моет пол, вас это не смущает?

— Я всегда считал, что мужчины предназначены для черной работы. Если я требовательнее к женщинам, то это потому, что от них большего можно ожидать.

— Ваши речи довольно двусмысленны. Вы ставите женщин выше, чтобы легче позволить себе их наказать.

— С чего вы взяли, что я их наказываю?

— С ваших собственных слов. «Если вы войдете в темную комнату, вам не поздоровится».

— Из этой фразы не следует, что я наказываю кого бы то ни было.

— Мне кажется, вы играете словами.

— Если вы подозреваете меня в злонамеренности, почему же не уходите?

— Потому что здесь я пользуюсь исключительным комфортом. Потому что мне неинтересна ваша темная комната. Потому что с завтрашнего дня вы будете заказывать коллекционное шампанское.

— В общем, вы меня цените.

— Я этого не говорила. Но я вас не боюсь.

— Вы правы. Я не опасен.

— А что об этом думают восемь моих предшественниц?

— Спросите их.

— У вас мрачный юмор.

— Позвольте, я вам расскажу…

— Я не хочу знать вашу историю, повторяю вам еще раз.

— Вы несправедливы.

— У меня такое чувство, что и вы не образец справедливости.

Дон Элемирио съел немного «Сент-Оноре» и с сомнением на лице произнес:

— На первый взгляд факты говорят против меня.

— Как вы трезво мыслите! — воскликнула Сатурнина смеясь.

— Вы ошибаетесь на мой счет. Мне просто худо делается, как подумаю, скольких женщин точно магнитом притягивает моя чудовищная репутация. Вот вы можете мне объяснить эти женские причуды?

— Наверно, в большинстве женщин заложена от природы некая форма мазохизма. Сколько раз я видела, как женщин тянуло к гнуснейшим извращенцам! В тюрьмах последователи Ландрю^[6] получают кипы писем от влюбленных поклонниц. Некоторые даже выходят за них замуж. Думается мне, это темная сторона женственности.

— Но вы ведь не такая. Почему?

— Задайте вопрос иначе. Почему другие безумны?

— Женщины лучше или хуже мужчин. Это написал Ларошфуко.

— Впервые слышу, как вы цитируете француза.

— Испанцы способны лишь трагически идеализировать женщин. Я не исключение из правила.

— Это, пожалуй, не подарок — поместить женщину на пьедестал.

— Напротив. Это значит подарить ей возможность исключительности.

— И за малейшую погрешность сбросить несчастную наземь.

— Не за малейшую погрешность.

— Замолчите! Думаете, я не поняла? Вашим действиям нет оправдания.

— Если вы так думаете, донесите на меня в полицию.

— Нет уж, увольте, это не в моих привычках. Донесите на себя сами.

— Мне судья только Господь.

— Очень удобно!

— Вовсе нет.

— Господь, который через посредство вашего духовника отпускает вам грехи за деньги!

— Нет, за золото.

— Перестаньте, прошу вас.

— Разница огромная. Деньги — жалкая штука, и я их не уважаю. Золото же священно.

— И этого достаточно для очистки вашей совести? Вы хорошо себя чувствуете, когда смотритесь в зеркало?

— Я нахожу себя вполне заурядным.

— Вы так и выглядите. Если бы в мире царила справедливость, у людей вашего сорта были бы те лица, которых они заслуживают.

— У меня и есть лицо, которого я заслуживаю. Вполне заурядное.

— Сейчас вы, наверно, будете говорить мне о банальности зла. Я терпеть не могу эту теорию.

  9