76 
Если бы она могла каким-нибудь волшебством превратить свое платье в черное!
Четыре ливрейных лакея в пудреных париках уже стояли наготове. Ливреи были темно-зелеными с золотым галуном. На всех лакеях черные перчатки и чулки, у каждого на рукаве траурная черная лента. Они лучше экипированы для траура, чем она или Кейт.
Важный мужчина в черном костюме ждал в распахнутых дверях. Страж этих врат. Может, он запретить ей войти?
— Кто это? — прошептала Пруденс, когда лакеи двинулись вперед, чтобы прислуживать им.
— Фламборо. Я тебе о нем рассказывал.
Рассказывал, но у нее явно память прохудилась. Пруденс ничего не могла вспомнить.
Один лакей открыл дверцу.
Другой опустил ступеньки.
Кейт выбрался из кареты и повернулся помочь ей. Сердце у Пруденс отчаянно колотилось, она задавалась вопросом, сможет ли выйти с достоинством, а если сумеет, то не споткнется ли на ступенях крыльца. Она очень сомневалась, что сможет говорить связно. Сейчас Пруденс пребывала в том же состоянии, как в то утро, когда приехала в церковь, чтобы выйти замуж за Дрейдейла. «Ты должна, — сказала она себе. — Эго любимый дом Кейта. Ради Кейта ты должна со всем этим справиться».
По крайней мере, Дрейдейл ее тут не ждет.
Пруденс заставила себя двинуться и спустилась с подножки, радуясь твердой поддержке Кейта. Он взял ее под руку и повел к ступеням.
— Добро пожаловать в Кейнингз, дорогая. — Кейт сказал это беззаботно, но Пруденс чувствовала охватившее его напряжение.
Пандемониум.
Пруденс услышала стук копыт, скрип колес и боковым зрением увидела, что карета уезжает. У нее возникло чувство, будто вместе с каретой исчезает возможность побега.
— Добро пожаловать домой, милорд.
Пруденс обернулась.
— Дорогая, это Фламборо, наш управляющий, — сказал Кейт. — Моя графиня, Фламборо.
Управляющий поклонился с непроницаемым лицом:
— Миледи.
— Идем. Я покажу тебе наш дом.
Пруденс понимала, что Кейт сказал это для управляющего. Они вошли в просторный холл с серыми стенами и колоннами. В голубых нишах на боковых стенах стояли классические статуи, большинство в весьма скудных одеждах. Слуги толпились поблизости, одна женщина шагнула вперед поприветствовать их. Она была среднего роста и сложения, одета во все черное, включая черный чепец на гладких каштановых волосах. Экономка? Миссис Инглтон?
— Добро пожаловать домой, Малзард. — Женщина повернулась к Пруденс: — Я Артемис, леди Малзард.
Она уставилась на щеку Пруденс.
— Наша карета перевернулась, — сказала Пруденс. — Спасибо за теплый прием… — Казалось, больше нечего сказать, кроме: — Артемис.
Артемис отвела взгляд.
— Это больше не мой дом, чтобы приветствовать вас в Кейнингзе, сестра, но, тем не менее, я это делаю.
Это тонкая поправка? И если так, к добру она или нет?
Наверняка из лучших побуждений.
Напряжение Пруденс немного ослабло. Невестка холодна, однако предпочитает, чтобы ее называли сестрой. Возможно, она захочет дать совет, поддержать, даже подружиться со временем. Пруденс было улыбнулась, но сообразила, что это неуместно.
— Примите мои соболезнования в связи с вашей утратой, сестра.
— Спасибо.
Артемис, подняв брови, смотрела на бриджи Кейта.
— Меня ранило стеклом во время аварии. Полагаю, Перрьям сказал об этом?
— Коротко. Рана серьезная?
— Нет. Где мама?
— Лежит. Ей нездоровится.
— Понятно.
Значит, вдовствующая леди Малзард, услышав новости, ретировалась в свою комнату, или действительно расстроившись, или намереваясь избежать встречи с нежданной и нежеланной невесткой.
— Идем, дорогая, — сказал Кейт, — я отведу тебя в твои покои.
— Вероятно, старшие слуги могут познакомиться с новой хозяйкой? — заметила Артемис Малзард.
От излишне снисходительного тона Пруденс хотелось ее стукнуть, но она напомнила себе, что этот брак стал потрясением и для Артемис. Вероятно, ей он кажется поспешным и необдуманным, особенно через несколько недель после смерти ее мужа.
Пруденс подошла поприветствовать осанистую седовласую женщину, которая оказалась экономкой, и пухлого мужчину по имени Белшоу, командующего кухней. Его роль Пруденс была непонятной, наверное, он отвечает за питание семьи и слуг. Дальше стоял Юинг, дворецкий, худой мужчина с красноватым носом, видимо, ему была не чужда симпатия к вину.
76 
