Особенно,... 
48 
И все-таки, если бы его спросили, любит ли он Мари, нуждается ли в ней, он бы уверенно ответил: «Да!»
Вскоре он смог, покинуть клинику, и они с матерью сняли скромную квартирку на правом берегу Сены. Кристиан окончательно выздоровел лишь к весне, и к тому времени у Шанталь почти закончились деньги. Но она ничего не говорила сыну, который был беспечен и весел.
Нельзя сказать, что его обуревали дерзкие мечты, — то была просто радость жизни, легкомыслие, бездумное наслаждение каждым подаренным судьбою днем. Длившаяся восемь лет слепота отсекла его от прошлого, все кануло во тьму, и теперь, внезапно прозрев, Кристиан чувствовал себя заново родившимся, полным надежд и сил.
— Как ты думаешь, мама, чем мне теперь заняться? Ведь нам нужно на что-то жить. Беда в том, что я ничего не умею… — произнес он как-то за утренним кофе.
Но произнес шутливо, с улыбкой, и у Шанталь отлегло от сердца.
— На острове осталось мое пианино, — промолвила она невпопад.
— О, полно, мама! Мы купим новое — дай только срок!
Женщина успокоилась: значит, он не тосковал о прошлом. И все же она спросила:
— Ты не хочешь вернуться на Малые скалы?
Он сразу сделался серьезным и смотрел куда-то вдаль, словно пытался разглядеть на горизонте призрак будущих времен.
— Пожалуй, нет. Все там будет… напоминать о Мари. Хотя я бы хотел увидеть остров…
Шанталь не выдержала:
— Что могла бы дать тебе сейчас эта необразованная девушка, дикарка?
К ее удивлению, он не возмутился, а задумчиво произнес:
— Возможно, ты в чем-то права. И все же в ней была… глубина. А это самое главное.
— Тогда, на острове, тебе казалось, что в ней — вся твоя жизнь. Тебе и сейчас так кажется?
— Не знаю. Я должен ее увидеть.
— Она красивая девушка, если тебя это волнует, — сказала Шанталь.
— Нет, — отвечал Кристиан, — дело не в красоте, а вот узнаю ли я в ней свою Мари, которую любил и люблю, несмотря ни на что…
Они помолчали, потом Шанталь сказала:
— Почему бы тебе не попробовать обратиться в какую-нибудь газету? Ты прочитал столько книг и умеешь осмысливать то, что тебя окружает.
— Я не знаю жизни. И я никогда не писал статей.
— Если что-то сложится в голове — я имею в виду образы, мысли, — перенести их на бумагу не так уж сложно.
— Ты думаешь? Не уверен.
И все же на другой день он вышел из дому и отправился в центр, туда, где в те времена располагались редакции крупнейших парижских газет. Утреннее солнце освещало берега Сены, здания, деревья, тротуары казались покрытыми золотистой пылью. Пестрые световые пятна напоминали рассыпанные золотые монеты. Ветер был прохладен и свеж, а стаи голубей взмывали над крышами, словно брызги белой пены.
Образы острова… Они вторгались в его сознание, не видимые, но ощутимые, они царили в его душе и… причиняли боль. Кристиан решил, что никогда не вернется на родину Мари. Лучше жить настоящим.
Он зашел в редакцию газеты «Старый и Новый свет» и спросил, нельзя ли получить какую-нибудь работу.
— Нам нужен человек для сбора материала, — сказал редактор. Плата небольшая, но возможно повышение. Сейчас мы готовим статьи о парижском дне: проститутки, бродяги… Тема нелегкая. Изучите, сделайте наброски, и я посмотрю.
Через три дня Кристиан принес готовую статью.
Редактор начал читать и вскоре удивленно поднял на него прищуренные, внимательные глаза. Потом вновь пробежал статью.
— Неплохо, — сказал он, дочитав до конца. — Прежде вы ничего не писали?
— Нет.
— Тем не менее вы успешно справились с заданием, — сказал месье Роншар, хотя вообще-то был скуп на похвалы.
Вскоре Кристиан был принят в число постоянных сотрудников «Старого и Нового света» и стал неплохо зарабатывать. Его статьи пользовались успехом. Он постигал жизнь осторожно, пытаясь выхватить, выявить самую суть и явить ее читателям, как хорошо ограненный алмаз, как флакон духов, в котором сконцентрировался неповторимый, будоражащий воображение запах. Он был приветлив, скромен, казалось, лишен всякого тщеславия и быстро завоевал доверие и любовь коллег.
А его мать, еще молодая и привлекательная женщина, любила гулять по набережной Сены и наслаждаться взглядами встречных мужчин — заинтересованными, но почтительными.
Только одно настораживало Шанталь: Кристиан не делал ни малейших попыток познакомиться с девушками. Значит, он еще не забыл Мари. Но женщина верила, что время залечит его сердечную рану. Постепенно воспоминания об этой девушке потускнеют, а затем и вовсе исчезнут, как дым костра, как снег на ладони, как шелест листвы в тишине бескрайней ночи.
48 
