56 
— Вперед смотри, — бросил Разин.
— С той домины ужо Губерта владения видны.
— А что это за постройка? — окликнул Альбинос.
— Просто домина, — отозвался монах, — высоченная да здоровенная, с нее видать далеко. Там тормози, покажу, какой дорогой лучше проехать.
Альб взглянул на Разина, и тот кивнул.
— Учти, брат! — крикнул Белорус с заднего сиденья. — Если в засаду ведешь, я тебе не в башку, а в задницу стрелять буду. Из обреза. Понял? Помрешь плохо, пиявки наползут из болота, медленно жрать тебя станут. Сечешь, борода?
Монах не стал отвечать, смотрел вперед. Дорога снова пошла под уклон, и вскоре сендер уже ехал по жидкой грязи, колеи скрылись под водой. Альбинос подумал, что без пленного они могли потерять след. Правда, здание впереди служило хорошим ориентиром. Если бы сбились с пути, туда бы наверняка завернули, чтобы проверить строение и осмотреться с высоты.
А серый силуэт проступал в дымке все явственнее, уже можно было разобрать четыре этажа, хмуро глядящих на болота пустыми глазницами окон. Дальней стены не было, и окна зияли сквозными ранами.
По днищу сендера молотили комья грязи, под колесами плескалась мутная жижа. Серый силуэт здания со светлыми прямоугольниками окон поднимался из воды навстречу Альбиносу — это должно было стать новой нотой в будущей песне болота. Память о прошлом, встающая из трясины.
Глава 8
ХОЗЯЕВА БОЛОТ
Вблизи оказалось, что здание основательно разрушено, часть стены вывалилась, и упавшая бетонная секция стала удобной аппарелью для въезда на второй этаж. Вокруг стен нанесло высокие груды ила и песка, из этих валов торчали обломки бетонных секций, перекрученная арматура, ветки, какие-то неопрятные черные лохмотья.
Монаха заставили спрыгнуть и шагать впереди машины. Он брел по щиколотку в воде, Альбинос держался на три корпуса позади, чтобы трос не давал большой слабины. Провисая, он уже несколько раз цеплялся за коряги и утонувшие деревья, приходилось останавливаться и выпутывать. В нескольких десятках шагов от стен Илай крикнул:
— Эй, смотри! Туран, там!
Все разглядывали здание, на пленного никто не смотрел, тот тоже брел, уставившись перед собой. Поэтому никто не обратил внимания на волну, неожиданно вспухшую в мелкой воде. Вал высотой в пол-локтя устремился наперерез монаху. Что движется в мутной вонючей жиже, было не разобрать, но резвость неизвестного болотного жителя внушала опасения, так перемещаться мог очень сильный зверь. Туран, развернув ствол в указанную стариком сторону, без раздумий выстрелил.
Альбинос остановил сендер, как только началась стрельба. Пули ударили в волну, несущуюся к монаху, взметнулось темное длинное тело. И тут же жахнул из обреза Разин. Трофейный автомат, который он кое-как вычистил во время поездки, висел на груди; заряд дроби имел куда большие последствия, чем скорострельное оружие.
Картечь вырвала большой кусок мяса из склизкого тела хищника, тварь забилась, поднимая волны. Монах торопливо попятился, бормоча что-то скороговоркой — то ли молился, то ли ругался. Забрался на капот, не сводя глаз с медленно погружающегося в воду длинного тела. Альбинос потер кончик носа, пожевал губами.
— Шагай, монах, — сказал Разин. — Показывай, куда дальше. Ты же сюда нас вел, к этим развалинам?
Монах посидел молча, потирая лицо, косясь украдкой на людей в сендере. Потом неохотно слез. Покряхтел, отряхивая засохшую грязь с плеч, и пошагал вперед.
— Что это было? — наконец спросил Белорус. — Папаша, что это за тварь?
Илай не ответил.
— По-моему, у нее были ноги.
Остальные тоже промолчали, и Белорус сделал новую попытку:
— Зубы у нее были, это уж точно.
Но разговора никто не поддержал. Пленный подошел к поваленной стене и остановился.
— Сюда въехать надо. Руки-то отвяжите от сендера, что ли? Я вперед пойду, там повороты, зацепится трос.
Разин спрыгнул на бетон и велел:
— Белорус, отцепи его, глаз не спускай. Пойдем, глянем, прежде чем сендер заводить внутрь. Туран, ты с нами?
Вчетвером — монах впереди, конвойные следом — прошли по аппарели и скрылись внутри здания. Альбинос подождал немного, потом въехал по бетонной плите на второй этаж. Хотя теперь нельзя было с уверенностью утверждать, что этот этаж именно второй. Может, несколько пролетов занесены песком и грязью? Сендер остановился в просторной зале с растрескавшимися от сырости стенами в гроздьях лишайника. На полу были лужи, грязь, воздух влажный и какой-то тяжелый, душный.
56 
