Последние отзывы

  38  

– Вот он! – воскликнул Николас, переворачиваясь и садясь так резко, что Даглесс расплескала чай. – Это мой самый новый дом!

Он сунул ей книгу. Даглесс отставила чашку.

– Торнуик-Касл, – прочла она подпись под фото. – Заложен в 1563 году Николасом Стаффордом, графом Торнуиком… – Она глянула на Николаса. Тот лежал на спине, заложив руки под голову, и улыбался так ангельски, словно наконец представил ей доказательства своего существования. – Был конфискован королевой Елизаветой Первой в 1564 году, когда… – Даглесс осеклась.

– Продолжай, – тихо велел Николас, уже не улыбаясь.

– …когда граф был обвинен в государственной измене и приговорен к отсечению головы. Существовали некоторые сомнения в вине Стаффорда, но все расследования были прекращены, когда… – Даглесс понизила голос, – когда за три дня до казни граф был найден мертвым в своей камере. Он как раз писал письмо матери и, очевидно, внезапно скончался от сердечного приступа. Письмо матери… – Она подняла глаза и прошептала: – Письмо матери осталось недописанным…

Николас молча смотрел в небо, по которому плыли облака.

– Там не говорится, что стало с моей матерью? – спросил он наконец.

– Нет. Дальше описывается замок. Оказывается, его так и не достроили. То, что было закончено, пришло в полный упадок после гражданской войны – вашей гражданской войны, не нашей, – потом было восстановлено в 1824 году семейством Джеймс, и… – Она немного помедлила. – И теперь это эксклюзивный отель с двухзвездочным рестораном.

– Мой дом превратился в кабак? – возмутился Николас. – Мой дом, который должен был стать центром науки и знаний! Он был…

– Николас, это произошло сотни лет назад. То есть может быть. Неужели не видите? Может, нам удастся снять номера в этом отеле. Все равно что остановиться в вашем доме.

– И я должен платить за ночлег в собственном доме? – бросил он, презрительно скривив губы.

Даглесс в отчаянии воздела руки к небу:

– Ладно, не поедем. Останемся здесь, будем ходить по магазинам следующие двадцать лет, а вы станете проводить все свое время, заставляя владельцев паба каждый день устраивать вам средневековые банкеты.

– У тебя острый язык.

– Просто я все вижу в правильном свете, если вы имели в виду именно это.

– Если не считать мужчин, которые тебя бросают.

Она попыталась встать, но он поймал ее за руку.

– Я заплачу, – пообещал он, гладя ее пальцы. – Но ты останешься со мной?

Даглесс рассерженно выдернула руку.

– Сделка есть сделка. Я помогу вам узнать все необходимое, с тем чтобы вы смогли обелить имя своего предка.

– Так теперь я свой собственный предок? – улыбнулся Николас.

Даглесс бросила на него красноречивый взгляд, давая понять, что могла бы обойтись и без его сарказма, и отправилась в дом, позвонить в Торнуик-Касл. Сначала портье заносчиво заявил, что номера в отеле заказываются за год вперед, но тут в трубке послышался шум, и секунду спустя портье вернулся и пояснил, что, как ни странно, их лучший номер должен через несколько дней освободиться.

– Согласна! – воскликнула Даглесс, не спрашивая о цене.

Только повесив трубку, она сообразила, что совсем не удивлена таким совпадением. Похоже, кто-то там, наверху, заботился об исполнении всех ее желаний. Стоило ей захотеть чего-то, и она немедленно это получала. Она попросила о рыцаре в сверкающих доспехах, и тот появился. Вероятно, ее просьба была скорее метафорой, чем истинным желанием общаться с человеком в рыцарских доспехах, уверенным, что он явился из шестнадцатого века. Но все же она получила своего защитника. Она попросила денег, и тут же возник кошель с монетами, стоившими тысячи фунтов. Ей понадобилось место, чтобы провести ночь, и Николас принес ее в пансион. Теперь ей потребовался номер в эксклюзивном отеле, и, разумеется, лучший номер тут же предоставляется ей.

Даглесс вынула из кармана браслет Глории и внимательно осмотрела. Именно такие украшения богатые жирные старики дарят молодым любовницам. Что бы пожелать в отношении Роберта? Чтобы он понял, насколько лжива и порочна его дочь? Не хотелось бы, чтобы отец презирал собственное дитя. Так как же быть Даглесс? Она хочет Роберта, но вместе с Робертом в ее жизнь входят его дочь и его любовь к ней. Как она собирается справиться с этой проблемой? Неужели ей предстоит вечная роль злой мачехи, независимо от того, как она будет относиться к Глории?

Прежде чем вернуться в сад, она снова позвонила в дом викария. Оказалось, что никто не спрашивал о браслете. Она попросила викария порекомендовать ей дантиста. Тот был очень любезен, и ей удалось записаться на прием на следующее утро снова благодаря тому, что кто-то не смог прийти. Даглесс едва не рассмеялась.

  38