Особенно,... 
40 
— Элис? — В комнату проскользнула Вирджиния, внеся поднос с завтраком. — Тебе уже лучше? Удалось хоть немного поспать?
— Меня мучили кошмары. — Девушка бросила взгляд на свое отражение в зеркале, висевшем за спиной матери. Под глазами ее залегли темные круги. — Как Алекси? С ним все в порядке? — Она провела языком по губам. — Они вернулись?
— Твой отец вернулся на рассвете, а Алекси отправился домой. Мужчины обо всем позаботились, — заверила ее мама без тени улыбки на лице и опустила поднос на маленький круглый столик, стоявший у окна, из которого открывался прекрасный вид на луга. — Тебе нужно поесть, милая. Это полезно для желудка.
— Я не могу есть. У меня болит голова, и меня мутит. Уильям Монтгомери мертв, мама. Мертв.
Вирджиния сняла крышки с тарелок.
— В том нет твоей вины.
— Я хотела заставить Алекси ревновать! — вскричала девушка, понимая, что это чистая правда. — Что со мной такое происходит?
— Ты не могла предвидеть, к чему это может привести, — твердо ответила Вирджиния. — Ты не первая молодая леди, пытавшаяся заставить ревновать мужчину. Монтгомери проявил слишком много пыла. Веди он себя как джентльмен, был бы сейчас жив. Запомни это, пожалуйста!
— Так он сам виноват в том, что мертв? — спросила Элис, ни на секунду этому не веря. На глаза ей снова навернулись слезы. — Он сказал мне, что хочет официально ухаживать за мной. Он хотел жениться на мне, мама.
— Не на тебе, а на твоих деньгах, — резко возразила Вирджиния. — Я все собиралась поговорить с тобой об этом, но откладывала, полагая, что этот человек скоро покинет пределы Ирландии.
Элис молча взирала на мать, понимая, что та говорит искренне. Но слова Вирджинии ничуть ее не успокоили.
— Если бы я не пошла с ним на террасу, — задумчиво произнесла она, — желая услышать из его уст заверения в любви, то он тоже сейчас был бы жив.
— В том нет твоей вины, — снова повторила ее мать. — Все кончено, Элис. Нам всем следует это понять и жить дальше.
Элис не считала, что сумеет так просто стереть из памяти Уильяма Монтгомери или собственное вопиющее поведение. Она не верила, что этот кошмар когда-либо закончится.
— Мне нужно поговорить с папой, — сказала она. Ей нужно узнать, винит ли Алексей ее в смерти американца. Девушка несмело добавила: — И Алекси мне бы очень хотелось повидать. — Она очень боялась, что в свете нового дня он не захочет ее больше видеть.
— Отец тоже хочет с тобой поговорить. Есть новости. — Тут Вирджиния улыбнулась. — Я бы даже сказала, хорошие новости. Почему бы тебе не надеть халат, и я позову его сюда?
Элис представления не имела, какие у Девлина могут быть хорошие новости. Девушка чувствовала себя так, будто за несколько часов стала старше на целую жизнь.
Несколько минут спустя Вирджиния вернулась вместе с Девлином. Он выглядел усталым и осунувшимся, но был настроен решительно. Элис лишилась дара речи, внезапно поняв, что пришлось пережить в эту ночь ее отцу. Она знала, что занимает особое место в его сердце, как всегда происходит у отца с дочерью. Конечно же Девлин совершенно раздавлен случившимся.
— Мне очень жаль, — произнесла девушка. — Я раскаиваюсь в своем поведении, папа. Я никогда больше не стану поступать столь глупо и опрометчиво.
Он сразу же направился к ней и обнял ее.
— Тебе не нужно извиняться. Монтгомери не был джентльменом, и мне следовало с самого начала отвадить его. Я всегда буду заботиться о тебе, Элис, — произнес Девлин. — А ты всегда останешься моей маленькой девочкой. И ты вовсе не глупая и не опрометчивая.
Она задрожала.
— Не вини себя ни в чем. Я твой отец. Мой долг заботиться о тебе.
— Во всем виновата лишь я одна, папа, и я достаточно сообразительна, чтобы это понять. Ты, должно быть, ужасно разочарован во мне.
— Я никогда не разочаруюсь в тебе.
Чувство вины, гложущее девушку, еще более усилилось. Наконец она спросила:
— С Алекси все в порядке?
Девлин внимательно посмотрел на дочь:
— Он расстроен. Очень сильно. Полагаю, тебе не хуже моего известно, что он никогда не потерпел бы проявления враждебности по отношению к тебе. Думаю, он все еще пребывает в шоке, но непременно оправится. Он сильный молодой человек, и к тому же из семьи де Уоренн.
— Он дома?
— Скорее всего, да. Именно там мы с Джеком оставили его на рассвете.
40 
