82 
— Какое отношение вы имеете к этому мальчишке? — спросил Мериб.
— Это вас не касается, — твердо ответила Уна.
Тие почудилось, будто в глазах архитектора вспыхнул огонек безумия; то было исступленное торжество в сочетании с дикой ревностью.
— Я не могу выполнить вашу просьбу. Моя честь не продается. Этот раб похитил мою жену.
— Он не раб, и вас можно привлечь к суду за то, что вы держали в плену свободного человека. Стоит мне захотеть, и Интеб легко добьется этого. Кроме того, до меня дошли слухи, что вы дурно обращаетесь со своей юной супругой.
Мериб резко подался вперед. Тия видела, как побелели его пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла.
— Я? Плохо обращаюсь? Со своей женой?! Каким образом?! Я не сказал ей ни одного грубого слова. Вы можете убедиться, что на ее теле нет следов насилия или побоев.
— Тия вас боится.
Мериб откинулся на спинку кресла и криво усмехнулся.
— Наверное, она страшится наказания за свое бегство с другим мужчиной! Но я столь великодушен и так люблю свою жену, что намерен ее простить.
— Так мы договорились? — спросила Уна.
Мужчина сверкнул глазами.
— Я должен выдвинуть условие: ни вы, ни этот мальчишка больше не будете вмешиваться в мою личную жизнь и оставите в покое мою жену.
Уна кивнула и поднялась. Встретив пронзительный взгляд Тии, она отвернулась и быстро произнесла слова прощания.
Тия долго смотрела ей вслед, а потом повернулась к Мерибу.
— Идем, — сказал архитектор. Его тон не предвещал ничего хорошего.
Девушка вошла в комнату, показавшуюся ей совершенно чужой, и, обессилевшая, опустилась на кровать.
Мериб наклонился, грубо схватил Тию за плечо и бросил ей в лицо:
— Как ты посмела!
— Зачем ты женился на мне, Мериб? — промолвила Тия, устало закрывая глаза.
— Чтобы завладеть твоей красотой и волей, твоими помыслами, душой, сердцем и телом, — вкрадчиво произнес мужчина.
Тия глубоко вздохнула и прижала руки к груди.
— Я никогда не буду твоей по-настоящему. Я не смогу полюбить тебя. Ты должен это знать. Мое сердце всегда будет принадлежать Тамиту. Я мечтала и мечтаю о нем каждый день и каждый час своей жизни.
Когда она умолкла, Мериб с силой ударил ее по лицу и в бешенстве вскричал:
— Сейчас тебе придется пожалеть о своих словах!
Он навалился сверху, вцепился в волосы девушки, а потом принялся рвать на ней платье.
Тия поняла, что он хочет причинить ей боль, настоящую боль. Он изнасилует, покалечит, возможно, даже убьет ее. Кричать бесполезно, никто не придет ей на помощь. Она одна. В этом доме, в этом городе, в целом мире. Она сказала Мерибу правду, правду, которую он скрывал от себя. Сейчас истина встала перед ним во весь рост, обнаженная и беспощадная, и он не мог смотреть ей в лицо. Пожалуй, стоит открыть ему еще кое-что.
Тия сделала над собой усилие и почти спокойно произнесла:
— Не бей меня, Мериб. Не насилуй. Я беременна.
Он замер, потом разжал руки.
— Ты лжешь!
— Я говорю правду.
Он поднялся на ноги и сказал:
— Придется позвать врача. Я хочу, чтобы он подтвердил твои
слова.
— Зови кого хочешь. — Тия, даже не посмотрев на мужа, отвернулась к стене.
Мериб ушел, а она лежала и думала. Когда роковые слова были сказаны вслух, девушка окончательно поняла, что ее опасения реальны. Она ждет ребенка. Ребенка от Мериба. Он будет расти в ее теле, лишать ее способности дышать полной грудью, верить в счастливые перемены, надеяться на освобождение. Он будет стоять между ней и Тамитом, между ней и тем будущим, о котором она мечтала.
Мериб в самом деле послал за лекарем. Пожилой мужчина задал Тие несколько вопросов, на которые она ответила равнодушным, тусклым голосом, и деликатно ощупал ее тело сквозь легкую ткань. Потом вышел за дверь и почтительно обратился к Мерибу:
— По всем признакам ваша супруга действительно беременна.
Тот судорожно вздохнул.
— Давно?
— Полагаю, больше двух месяцев.
— Она ничего мне не говорила, — подозрительно произнес Мериб.
— Это неудивительно. Юные женщины зачастую не сразу догадываются о своем состоянии, особенно если рядом нет матери или мудрых наставниц, — сказал врач и добавил: — Она очень напряжена. Это вредно. Сделайте так, чтобы она успокоилась и впредь постаралась не волноваться.
— Хорошо, — кивнув, произнес Мериб.
82 
