91 
— То же самое происходило после смерти моей наложницы Харуи. Оставь Тию в покое, и это пройдет само собой. Когда она станет матерью, ей волей-неволей придется измениться.
Писец уже позабыл о том, что его дочь исцелила встреча с Тамитом.
Накануне родов по просьбе Мериба в дом прибыли сразу три лекаря, готовых оказать Тие помощь, едва она почувствует первые схватки. Кроме того, рядом с ней денно и нощно находилась Хнут. Архитектор сильно волновался; когда жена начала рожать, он места себе не находил и поминутно спрашивал у лекарей, как идут дела.
Вопреки опасениям, роды прошли легко. Когда ребенка положили рядом с Тией, она увидела то, что ожидала увидеть: мальчик смотрел на нее непроницаемо-темными миндалевидными глазами Мериба.
В тот миг когда ребенок покинул ее чрево и боль в теле утихла, в сознании молодой женщины появился проблеск свободы. Но уже спустя несколько минут она поняла, что ошиблась: это маленькое существо отныне всегда будет рядом и ей не удастся избавиться от его власти.
Вошел муж. Он поднял сына над головой на вытянутых руках — так, будто хотел показать его не людям, а богам. При этом Мериб улыбался такой радостной, открытой и светлой улыбкой, какой Тия никогда у него не видела. А из угла смотрела несчастная Хнут и украдкой вытирала слезы. Она родилась рабыней и привыкла выполнять приказы хозяев. И все же, как и всякая девушка, с ранней юности грезила о том единственном, который сумеет растопить лед ее сердца, желала иметь семью, детей. Жалкие, призрачные мечты, которым не суждено сбыться!
— Как ты хочешь назвать первенца? — спросил Анхор у зятя.
Архитектор оглянулся.
— Я хочу услышать, что скажет Тия. Это ей, а не мне пришлось носить и рожать ребенка.
— Мериб, — не раздумывая, ответила девушка.
Вероятно, муж не ожидал такого ответа. Он удивленно нахмурился.
— Почему?
— Был один Мериб, стало два.
Анхор рассмеялся, а следом за ним — остальные. Все, кроме Тии. Казалось, улыбка больше никогда не оживит ее черт.
Молодая мать быстро поправилась, но молока у нее не было, и к ребенку приставили кормилицу. Хнут охотно возилась с малышом, потому у Тии не было большой необходимости ухаживать за ребенком. К тому же мальчик был спокойный и не доставлял особых хлопот.
Вскоре родители уехали в Эффе. Тимес остался в Фивах. Мерибу удалось определить подростка в школу писцов при храме Амона, где обучались сыновья знатных и богатых людей.
Мериб внял совету Анхора и оставил Тию в покое. Она любила сидеть на скамейке в саду, где воздух был наполнен ароматом цветов и кустарников и где окружающий мир казался бесконечно далеким. Время, когда ей доводилось мечтать, осталось позади. Теперь Тия просто думала. Она была рада узнать, что Тамит — сын госпожи Уны. Однако это не сблизило их, а, казалось, разделило. Едва ли родители юноши пришли в восторг от того, что их сын влюблен в замужнюю женщину! Теперь, после того как у нее появился ребенок, она тем более не сможет вырваться из рук Мериба. Круг замкнулся. Тия совершенно не представляла, как жить дальше.
Время шло, но состояние Тии не менялось. Она не обращала внимания на ребенка, никогда не брала его на руки и даже не спрашивала о нем. Мальчиком занимались только Хнут и кормилица.
Однажды Мериб сказал рабыне:
— Сегодня ты ляжешь спать в дальней комнате и не встанешь, если ребенок заплачет.
Хнут вскинула на хозяина испуганный взор:
— Почему?
— Потому что мать моего сына — Тия, а не ты, рабыня! И я хочу, чтобы она наконец это поняла, — жестко заявил архитектор.
Глаза служанки наполнились слезами.
— Хорошо, господин.
Тия рано легла спать; в тот вечер на горизонте вспыхивали огненные молнии, но дождя не было, и воздух казался неподвижным и тяжелым.
Она проснулась глубокой ночью в кромешной тьме от надрывного плача ребенка. Он лежал в колыбели за тонкой перегородкой; там же обычно ночевала Хнут. Стоило мальчику зашевелиться и подать голос, как рабыня вставала, подходила к нему; если была необходимость, она звала кормилицу или просто брала ребенка на руки и укачивала.
Тия позвала служанку, но та не откликнулась. Молодая женщина зажгла светильник, и по стенам заплясали легкие тени. Ребенок продолжал плакать. Сердце Тии замерло, превратившись в холодный комок. Она прошла в соседнюю комнату. Постель Хнут была пуста.
Тия склонилась над младенцем, и он на мгновение умолк. Она заглянула в глаза своего сына, которые так поразили ее, когда мальчик появился на свет, и из-за которых у нее возникло желание дать ему имя его отца. Взгляд ребенка был бессмысленным, беспомощным, взгляд крошечного существа, совсем недавно попавшего в этот жестокий мир и уже нелюбимого, брошенного на произвол судьбы.
91 
