27 
— Пожалуйста, позвольте мне пройти, — попросила она.
Солдат не сделал попытки отступить в сторону, и, чувствуя, что он слишком пьян и не понимает, что она говорит, Теола попыталась протиснуться мимо него.
В этот момент солдат уронил свой мушкет и схватил ее.
— Отпустите! Как вы смеете прикасаться ко мне? — воскликнула Теола и, к своему ужасу, почувствовала, что он очень силен.
Он крепко прижимал ее к себе, и, сражаясь с ним, чтобы вырваться на свободу, она теперь ясно ощутила в его дыхании запах вина. Но все ее попытки освободиться оказались тщетными, слишком сильна была его хватка.
Теола билась и изворачивалась, а он тащил ее через комнату туда, где лежал пустой матрац.
— Нет! Нет! — кричала Теола. — Отпустите меня!
Он не отвечал, а наполовину тащил, наполовину нес ее, потом опрокинул навзничь на матрац, и, падая, она снова вскрикнула.
Солдат рухнул на нее сверху, и, думая, что он собирается ее поцеловать, Теола отвернула лицо в сторону. Но вместо этого он дернул ее за ворот платья и разорвал его своими грубыми руками, не обращая никакого внимания на крики.
Ее грудь обнажилась, и, когда Теола почувствовала, что он рвет на ней юбку, у нее промелькнула отчаянная мысль, что она сейчас умрет от ужаса перед тем, что он собирается сделать.
Внезапно прозвучал выстрел, и Теола чуть было не оглохла, так как он раздался над самым ее ухом. Она на мгновение потеряла сознание от сильного толчка обрушившегося на нее тела. Затем кто-то стянул с нее солдата, и Теола инстинктивно прикрыла руками обнаженную грудь.
Невозможно было поверить и почти невозможно осознать, что она спасена.
Теола услышала глухой удар, когда тело мужчины, лежавшее на ней, было сброшено на пол. Затем чей-то голос резко произнес по-английски:
— Что вы здесь делаете? И почему вы не в своей комнате?
На нее смотрел разгневанный Алексис Василас!
Теола была слишком испугана и шокирована, чтобы отвечать ему, и тогда он схватил ее за руки и рывком поднял с матраца.
Ноги отказывались держать ее, и она привалилась к нему, уткнувшись лицом в плечо.
— Я приказал вам оставаться в покоях королевы, — резко сказал Василас. — Почему вы меня не послушались?
Он ждал ответа, и незнакомым голосом Теола еле выговорила:
— Дети… плакали…
Не поднимая головы, она почувствовала, как генерал оглянулся вокруг и увидел, что в комнате, кроме детей, больше нет никого.
— Я же приказал присмотреть за ними, — произнес он, и Теола услышала в его голосе гнев.
— По-моему… эта женщина… ушла танцевать, — пробормотала она.
— Я займусь этим. Вы можете идти?
— Я… думаю… да, — ответила Теола.
Она попыталась идти, потом почувствовала, что комната вращается, а пол поднимается ей навстречу.
И, уже падая, почувствовала, как его руки подхватили ее…
Казалось, прошло много времени, пока она поняла, что ее несут вверх по лестнице.
В объятиях генерала она чувствовала себя надежно защищенной, его руки отогнали все страхи, и разум ее постепенно освобождался от тьмы.
» Он… спас меня! — сказала она себе. — Он… меня спас!«
Не открывая глаз, Теола почувствовала, что они добрались до коридора на втором этаже. Услышала, как часовые вытянулись перед генералом, потом один из них открыл дверь, и Василас внес ее в спальню королевы.
Теола открыла глаза, только когда он опустил ее на постель, головой на подушки. Она продолжала прикрывать руками обнаженную грудь, стыдясь, что Алексис Василас видит ее в таком состоянии.
— С вами все в порядке? — мрачно спросил он.
— Вполне… в порядке… теперь.
— Тогда переоденьтесь, — сказал он. — Я вернусь к вам, когда позабочусь о детях.
Генерал повернулся и вышел из комнаты, и Теола услышала, как он резко сказал что-то часовым в коридоре.
Потом она вспомнила, что он собирается вернуться обратно, и поспешно встала, чтобы найти в гардеробе другое платье.
Магара перенесла ее платья в гардероб Кэтрин, и когда Теола открыла его инкрустированную дверцу, платья Кэтрин затрепетали на ветерке, нежные и красивые, словно весенние цветы.
Теола посмотрела на собственные уродливые и тяжелые платья и решила, что у нее нет сил надеть такую одежду. Вместо этого она сняла с вешалки белый халат-накидку, который надевала Кэтрин, когда ей расчесывали волосы.
Он был с широкими рукавами, простого покроя, как одеяние монашенки. Крючков или пуговиц не было, халат запахивался на груди и завязывался на боку тесемками.
27 
