Последние отзывы

  34  

– Но ведь я могу выяснить, какую сделку вы собирались заключить с Пембертоном. Этот пост лежит на одной из главных дорог, ведущих через границу из… черт возьми, с такой головой не упомнишь ни одного названия.

– Там тайком перегоняют скот. Но это не по моей части.

– На обратном пути контрабандисты могут прихватить с собой и кое-что другое.

– Вам везде чудятся алмазы, майор Скоби. С тех пор как началась война, все просто помешались на алмазах.

– Зря вы так уверены, Юсеф, что я ничего не найду в конторе Пембертона.

– Я в этом совершенно уверен, майор Скоби. Вы же знаете, я не умею ни читать, ни писать. Никогда ничего не оставляю на бумаге. Все хранится у меня в голове.

Юсеф еще говорил, а Скоби уже опять задремал – это было то недолгое забытье, которое длится секунды, в нем успевает отразиться только то, что занимает твои мысли. Луиза шла ему навстречу, протянув руки, с улыбкой, которую он не видел уже много лет. «Я так рада, так рада», – говорила она, и он снова проснулся и снова услышал вкрадчивый голос Юсефа.

– Только друзья ваши не верят вам, майор Скоби. А я вам верю. Даже этот мошенник Таллит – и тот вам верит.

Прошла минута, прежде чем лицо Юсефа перестало расплываться у него перед глазами. В больной голове мысль с трудом перескочила со слов «так рада» к словам «не верят вам».

– О чем это вы, Юсеф? – спросил Скоби.

Он чувствовал, как с огромной натугой – со скрипом и скрежетом – в голове у него приходят в движение какие-то разболтанные рычаги, и это причиняло ему острую боль.

– Кто будет начальником полиции – это раз.

– Им нужен кто-нибудь помоложе, – невольно произнес он и тут же подумал: если бы не лихорадка, никогда бы я не стал обсуждать этого с Юсефом.

– Секретный агент, которого они прислали из Лондона, – это два.

– Приходите, когда у меня прояснится в голове. Я ни черта не понимаю, что вы там мелете.

– Они прислали из Лондона секретного агента расследовать дело с алмазами – все помешались на алмазах; только начальник полиции знает об этом агенте; другие чиновники – даже вы – не должны о нем знать.

– Что за чепуху вы несете, Юсеф. Никакого агента нет и в помине.

– Все уже догадались, кроме вас. Это Уилсон.

– Какая нелепость! Не верьте сплетням, Юсеф.

– И, наконец, третье. Таллит повсюду болтает, будто вы у меня бываете.

– Таллит! Кто поверит Таллиту?

– Дурной молве всегда верят.

– Ступайте отсюда, Юсеф. Что вы ко мне пристали?

– Я только хочу вас заверить, майор Скоби, что вы можете на меня положиться. Я ведь питаю к вам искреннюю дружбу. Это правда, майор Скоби, чистая правда. – Запах бриллиантина усилился: Юсеф склонился над кроватью; его карие глаза с поволокой затуманились. – Дайте я вам поправлю подушку, майор Скоби.

– Ради бога, оставьте меня в покое!

– Я знаю, как обстоят ваши дела, майор Скоби, и если бы я мог помочь… Я ведь человек состоятельный.

– Я не беру взяток, Юсеф, – устало сказал Скоби и отвернулся к стене, чтобы не слышать запаха бриллиантина.

– Я не предлагаю вам взятку, майор Скоби. Но в любое время дам взаймы под приличные проценты – четыре в год. Безо всяких условий. Можете арестовать меня на следующий же день, если у вас будут основания. Я хочу быть вашим другом, майор Скоби. Вы не обязаны быть моим другом. Один сирийский поэт сказал: «Когда встречаются два сердца, одно из них всегда как пламя, другое как лед; холодное сердце ценится дороже алмазов, горячее не стоит ничего, им пренебрегают».

– По-моему, ваш поэт никуда не годится. Но тут я плохой судья.

– Какой счастливый случай свел нас вместе! В городе столько глаз. Но здесь я наконец могу быть вам полезен. Вы позволите принести вам еще одеяло?

– Нет, нет, оставьте меня в покое.

– Мне больно видеть, что такого человека, как вы, майор Скоби, у нас не ценят.

– Надеюсь, что мне никогда не понадобится _ваша_ жалость, Юсеф. Но если хотите доставить мне удовольствие, уйдите и дайте мне поспать.

Но как только он закрыл глаза, вернулись тяжелые сны. Наверху у себя плакала Луиза, а он сидел за столом и писал прощальное письмо. «Обидно, что я впутал тебя в эту историю, но теперь уже ничего не поделаешь. Твой любящий муж Дикки», Однако, когда он оглянулся и стал искать револьвер или веревку, он вдруг понял, что не может на это решиться. Самоубийство – выше его сил, он ведь должен обречь себя на вечные муки; в целом мире нет для этого достаточно веской причины. Он разорвал письмо и побежал наверх сказать Луизе, что в конце концов все обошлось; но она уже не плакала, и тишина в спальне его ужаснула. Он попробовал открыть дверь – дверь была заперта. Он крикнул: «Луиза, все хорошо! Я заказал тебе билет на пароход». Но никто не откликнулся. Он снова закричал: «Луиза!» – ключ в замке повернулся, дверь медленно отворилась, и он почувствовал, что случилась непоправимая беда. На пороге стоял отец Клэй, он сказал: «Церковь учит…» Тут Скоби снова проснулся в тесной, как склеп, каменной комнатушке.

  34