Особенно,... 
66 
– Ты видел его у своего хозяина?
– Да, начальник.
– Часто?
– Один-два раза.
– Он и твой хозяин – они друзья?
– Хозяин думает: майор Скоби очень хороший человек.
Услышав эту фразу опять, Уилсон обозлился.
– Я тебя не спрашиваю, хороший он или нет! – яростно крикнул он. – Я тебя спрашиваю, где он встречается с Юсефом, понял? О чем они говорят? Ты иногда подаешь им напитки, когда старший слуга занят? Что ты слышишь?
– Последний раз у них был большой разговор, – заискивающе сказал слуга, словно показывая краешек своего товара.
– Я так и думал. Я хочу знать все, что они говорили.
– Когда майор Скоби ушел, хозяин положил подушку себе на лицо.
– Что ты мелешь?
Слуга с большим достоинством закрыл лицо руками.
– Его слезы намочили подушку, – сказал он.
– Господи! – вырвалось у Уилсона. – Что за чушь!
– Потом хозяин пил много-много виски и спал – десять-двенадцать часов. Потом пошел в лавку на Бонд-стрит к очень сильно ругался.
– А почему?
– Он говорил, они с ним валяют дурака.
– А при чем тут майор Скоби?
Слуга только пожал плечами. Уилсону – уже в который раз – показалось, что перед самым носом у неге захлопнулась дверь; он всегда оставался по ту сторону двери.
Когда слуга ушел, Уилсон снова отпер сейф, повернув ручку сперва налево до цифры 32 (это был его возраст), потом направо до 10 (он родился в 1910 году), потом снова налево до 65 (номер его дома на Вестерн-авеню в городе Пиннер); он вынул шифровальный справочник. 32946 78523 97042. Перед глазами его поплыли ряды цифр. Телеграмма была с пометкой «Важная», иначе он был отложил расшифровку до вечера. Но он отлично знал, насколько она в действительности была неважной: очередной пароход вышел из Лобито с очередными подозрительными лицами на борту – алмазы, алмазы, алмазы! Когда он расшифрует телеграмму, он вручит ее многострадальному начальнику полиции, но тот, наверно, уже получил такие же сведения или сведения прямо противоположные от MI-5 или какой-нибудь другой секретной организации, которые разносились на африканском побережье, как тропический лес. «Не трогайте, но не навлекайте (повторяю: не навлекайте) подозрений на П.Ферейра, пассажира I класса (повторяю: П.Ферейра, пассажира I класса)». По-видимому, Ферейра был агентом, которого организация Уилсона завербовала на борту парохода. Но может случиться, что начальник полиции одновременно получит сообщение от полковника Райта о том, что П.Ферейра подозревается в контрабанде алмазами и должен подвергнуться строгому обыску. 72391 87052 63847 92034. Можно ли не трогать П.Ферейра, не навлекать (повторяю: не навлекать) на него подозрений и в то же время подвергнуть его строгому обыску? Но, слава богу, это уже Уилсона не касается. Кто знает: может, отдуваться придется Скоби.
Он снова подошел к окну за стаканом воды и снова увидел на улице ту же девушку. А может быть, и не ту. Он смотрел, как стекает вода между худыми, похожими на крылышки лопатками. Было время, когда он не замечал женщин с черной кожей. Ему казалось, будто он провел на этом побережье не месяцы, а годы – долгие годы, отделяющие юность от зрелости.
***
– Вы уходите? – с удивлением спросил Гаррис. – Куда?
– Просто в город, – сказал Уилсон, отпуская посвободней завязки на противомоскитных сапогах.
– Что это вам вздумалось идти так поздно в город?
– Дела, – сказал Уилсон.
Ну что ж, подумал он, это и вправду своего рода дело – одно из тех безрадостных дел, которые затеваешь в одиночку, тайком от друзей. Недели две назад он купил подержанную машину – свою первую машину – и еще не очень уверенно водил ее. Механизмы быстро ржавели в этом климате, а ветровое стекло ему приходилось через каждые несколько сот ярдов вытирать носовым платком. В негритянском квартале двери хижин были распахнуты настежь, семьи сидели вокруг керосиновых ламп, дожидаясь вечерней прохлады, чтобы лечь спать. В канаве валялась дохлая собака, и дождь барабанил по ее белому раздутому брюху. Он ехал на второй скорости, ненамного быстрее пешехода; фары гражданских машин были затемнены, свет пробивался сквозь щелку не шире визитной карточки, и он видел лишь шагов на пятнадцать вперед. Целых десять минут он добирался до большого хлопкового дерева возле полицейского управления. В окнах кабинетов нигде не было видно света, и он оставил машину у главного входа. Если ее там увидят – подумают, что хозяин зашел в полицию. Открыв дверцу машины, он не сразу решился выйти. Образ девушки под дождем вытеснился образом Гарриса, растянувшегося на спине с книгой в руках и стаканом лимонада рядом. Но похоть все же взяла верх, и Уилсон с унынием подумал: «Сколько от нее хлопот»; он заранее испытывал горькое похмелье.
66 
