Особенно,... 
17 
— Вот теперь можно и потанцевать, — заметил Уиткомб.
Поняв, что сейчас произойдет, Лукас взглянул Оливии прямо в глаза:
— Разрешите вас пригласить? Она зарделась и улыбнулась:
— Конечно.
Лукас помог ей отодвинуть стул, пропустил вперед, и они направились к группе танцующих. Он сжал ее руку и привлек в свои объятия. Почувствовав, что она напряглась, он обронил:
— Оливия, никто не обратит внимание на двух танцующих коллег. Расслабься, наслаждайся музыкой и моментом.
Несколько секунд они танцевали молча, взволнованные близостью друг друга. Запах духов Оливии и соблазнительный изгиб ее губ притягивали Лукаса. Грудь Оливии напротив его груди, рука на его плече, и ее блуждающая улыбка заставляли его гормоны буйствовать, — он глубоко вздохнул.
— Значит, выходные ты проведешь в своей квартире? — пробормотал он.
— Пока мама не уедет.
— Ты говорила, она учительница? Оливия кивнула:
— Начальной школы. Она любит детей, и будет хорошей бабушкой. После того, как отойдет от шока.
— А ты? Отошла от шока?
— Не знаю. Я всегда мечтала о том, что когда-нибудь стану матерью, но не думала, что это произойдет так внезапно.
Как Оливия отнесется к обитателям ранчо? После опыта с Селестой он не спешил посвящать Оливию в свою жизнь. Но он все расскажет ей. Скоро. А в этот уикенд расскажет Мим и Уатту о неожиданном повороте своей жизни.
Танцуя с Оливией, он забыл, что они должны выглядеть просто коллегами. Ее близость держала Лукаса в чувственной власти…
Он прижал ее еще крепче, и она не сопротивлялась. Он чувствовал, как нежна ее кожа, даже не касаясь ее. Близость возбуждала их обоих.
— Лукас… — Ее голос дрожал.
— Что? — прошептал он ей в самое ухо.
— Кто-нибудь может заметить.
— Здесь танцует слишком много людей, чтобы обращать на нас внимание.
Чтобы проверить свою способность контролировать себя, он прильнул к ее щеке — и тотчас понял, насколько опасна эта игра. Если его губы приблизятся к ее губам еще хотя бы на дюйм, все, кто находятся в этой комнате узнают, что они не просто коллеги. Отклонившись назад, он внимательно посмотрел на нее. По крайней мере сегодня она не была бледной.
— Голова больше не кружилась?
— Нет.
— Ты хорошо спала прошлой ночью?
— Да, очень хорошо. Вот только… прежде чем заснуть, я думала, насколько безопасны маленькие самолеты.
— Боишься, как бы я не упал с небес?
— Этим не шутят.
Он лучше, чем кто-либо другой знал, каковы бывают капризы судьбы, за секунду меняющие все в твоей жизни. Он стал сиротой в мгновение ока.
— Я делаю все, чтобы быть в безопасности, и на земле, и в небе. Но не могу и не хочу жить в постоянном страхе. Страх сковывает человека, а мне нужна свобода и уверенность, когда я подымаю самолет в небо. — Оливия нахмурилась, и он понял, что она действительно беспокоится за него. — Летать на самолетах безопаснее, чем ездить на машине. Когда-нибудь я возьму тебя с собой.
Внезапно он почувствовал, что Оливия напряглась у него под рукой, и увидел, почему. Стенли стоял у чаши с пуншем, не отрывая от них глаз.
Лукас сжал челюсти.
Танец закончился, и Лукасу пора было уходить. Но желание остаться было настолько велико, что он не мог противостоять ему.
До тех пор, пока Уиткомб не оказался рядом с ними.
— Не возражаете, если я приглашу вашу леди? — спросил он, похлопав Лукаса по плечу.
Возражаю, черт тебя возьми, чуть не сказал Лукас. Но Оливия опасалась сплетен и потом, возможно, она хочет танцевать со Стенли, а не с ним. Лукас взял себя в руки и ответил:
— Мне все равно пора идти. Желаю хорошо провести вечер.
Он услышал, как Оливия мягко произнесла:
«До свидания», передал ее в руки другого мужчины и зашагал прочь, понимая, что ему нужно поскорее убираться отсюда.
И, тем не менее, какой-то дьявол заставил Лукаса задержаться у дверей. Он обернулся, и у него свело живот. Стенли и Оливия разговаривали, танцуя, как показалось Лукасу, слишком близко друг к другу. Со стороны казалось — они так увлечены, что не замечают танцующих вокруг. Коротко и громко выругавшись, так, что если бы не музыка, его услышали бы все, Лукас вышел из кафетерия. Ему как воздух нужно было ранчо с его просторами, чтобы хорошенько все обдумать.
Лукас даже не попрощался с ней, поэтому Оливия, чтобы заглушать обиду, позволила Стенли кружить себя в традиционном вальсе. Невозможно было предугадать, как поведет себя Лукас в следующую минуту. Когда он пригласил ее на танец, по спине ее пробежала дрожь. Объятия Лукаса волновали, возбуждали; сейчас же, в объятиях своего босса, она не чувствовала ни волнения, ни трепета, даже удовольствия от танца с мужчиной, которым… восхищалась? Уважала? Что же на самом деле она чувствовала к Стенли?
17 
