ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Ваша до рассвета

Классный романчик! Читать! >>>>>

Жестокость любви

Почти вся книга интересная. Только последние 15-20 страниц не очень. >>>>>

Больше, чем гувернантка

Понравился роман, но немного скомканный конец ...жаль ..задумка хорошая >>>>>

Игры на брачном ложе

Мне понравилось Не много нудновато начало, а дальше на одном дыхании Этот роман лучше чем история... >>>>>




  2  

Сэр Перегрин, повернувшись в сторону сестры, весело улыбнулся во весь рот.

– Не думаю, что им удастся отделаться от тебя, подсунув комнатку в задней части, Джу.

– Ни в коем случае, – отрезала мисс Тавернер, но смешинки в глазах странным образом противоречили суровости ее тона.

– Да уж, нисколько не сомневаюсь в этом, – задумчиво протянул Перегрин. – Но вот чего я жду с нетерпением, любовь моя, так это собственными глазами увидеть, как ты справишься со стариком.

По лицу мисс Тавернер промелькнула тень некоторой неуверенности.

– Я ведь нашла общий язык с папой, Перри, не так ли? Ах, только бы лорд Уорт не страдал подагрой! По-моему, папа становился невыносимым, лишь когда у него случался очередной приступ.

– Все старики без исключения страдают подагрой, – сообщил ей Перегрин.

Мисс Тавернер вздохнула, признавая справедливость этого утверждения.

– Полагаю, – добавил Перегрин, – он просто не хочет, чтобы мы приезжали в город. Кстати, на сей счет он выразился совершенно недвусмысленно – разве нет?

Мисс Тавернер, развязав завязки своего ридикюля, порылась в нем, извлекла на свет божий тоненькую пачку писем и развернула одно из них.

– «… Лорд Уорт свидетельствует свое почтение сэру Перегрину и мисс Тавернер и полагает, что с их стороны было бы неразумно обрекать себя на тяготы поездки в Лондон в эту пору года. Его светлость почтет за честь нанести им визит в Йоркшире, когда ему случится в следующий раз побывать на Севере». Это, – заключила мисс Тавернер, – было написано три месяца назад – можешь сам взглянуть на дату, Перри: 29 июня 1811 года, – и даже не его собственной рукой. Я уверена, писал его секретарь или один из этих ужасных стряпчих. Готова держать пари, лорд Уорт начисто позабыл о нашем существовании, поскольку все договоренности о деньгах, которые мы должны получить, устраивали именно стряпчие, и, как только возникает какой-либо вопрос, к нам обращаются именно они. Таким образом, если он не желает, чтобы мы приезжали в Лондон, то сам виноват в том, что не сделал ни малейшей попытки повидаться с нами или дать нам знать, как мы должны поступить. Полагаю, он проявил себя никудышным опекуном. Какая жалость, что отец не назначил на эту должность кого-либо из наших друзей в Йоркшире, кого-нибудь, с кем мы, по крайней мере, знакомы. Очень неприятно оказаться под опекой совершенно чужого человека.

– Что ж, лорд Уорт не желает брать на себя труд распоряжаться нашими жизнями, и тем лучше, – заявил Перегрин. – Ты намерена блеснуть в обществе, да и я, сдается мне, найду массу развлечений по своему вкусу, если сварливый старикан не будет путаться у нас под ногами.

– Пожалуй, – с некоторым сомнением протянула мисс Тавернер. – Но хотя бы из чистой вежливости мы обязаны испросить у него разрешения на то, чтобы поселиться в Лондоне. От всей души надеюсь – он не настроен против нас и не сочтет это грубостью с нашей стороны; не исключено, лорд Уорт предпочел бы, чтобы опекуном был назначен мой дядя, а не он сам. Должно быть, это показалось ему чрезвычайно странным. Мы с тобой оказались в щекотливом положении, Перри.

В ответ прозвучало лишь сдавленное фырканье, и мисс Тавернер, решив больше не распространяться на эту тему, откинулась в угол сиденья и принялась в очередной раз перечитывать скудную переписку с лордом Уортом.

Дело и впрямь было щекотливым. Его светлость, возраст которого, по ее расчетам, приближался уже к пятидесяти пяти или даже пятидесяти шести годам, демонстрировал явное нерасположение заниматься делами своих подопечных, и хотя, с одной стороны, это было хорошо, с другой – не очень. Ни она сама, ни Перегрин еще никогда не выезжали из дому дальше Скарборо. Они совершенно не знали Лондона и не имели там знакомых, которые могли бы стать для них наставниками. Единственными знакомыми людьми во всем городе были их дядя и кузина, которая вела вполне респектабельный, но отнюдь не светский образ жизни в Кенсингтоне. Именно на эту леди и вынуждена была полагаться мисс Тавернер в том, что она представит ее обществу, поскольку дядя, отставной адмирал флота, состоял с их отцом в отношениях сильного взаимного недоверия и неприязни, что совершенно недвусмысленно исключало возможность свести с ним знакомство либо обратиться к нему за помощью.

Сэр Джон Тавернер ни разу не отозвался о своем брате хотя бы с малейшей приязнью, а когда его подагра обострялась, величал того не иначе как проклятым негодяем, которому самое место – в петле на ноке рея. Немногие удостаивались подобных «любезностей» от сэра Джона. Время от времени он живописал своим детям характерные образчики поведения дядюшки, убедившие их в том, что тот и впрямь первостатейный подлец, а не просто невинная жертва предубеждений сэра Джона.

  2