36 
– Ты не был виноват, ты не мог знать…
– Я должен был знать! – Уже тише он сказал: – Я должен был знать, Джессика. А я позволил убедить себя, что за ее притягательной внешностью и сексуальностью было то, что я хотел бы видеть. За мою ошибку другие заплатили самую высокую цену.
– Каждый может ошибиться. – Она дотронулась до его руки, но рука была каменной.
– Я – нет. Больше ошибок не будет. Я решил, что ради сестры и родителей должен преуспеть, должен сделать фамилию Айронс знаменитой. И это будет памятью о них. Но любовь… – Он немигающими глазами смотрел на нее. – Любовь и счастье больше не для меня. Я их не заслуживаю.
– Ты?! – ошеломленно воскликнула она. – Ты заслуживаешь счастья, Кольт, как и все. Неужели твоим родителям и Бекки хотелось бы, чтобы ты был несчастным? Виновата Нетта, ты это знаешь. Не вини себя за то, что любил ее и верил ей.
Посмотри на меня и Вильяма с Джо. Я не догадывалась, что они встречаются, спят вместе, но, если бы они меня не предали, я бы вышла за него замуж, и это было бы непростительной ошибкой, потому что я его не любила, только думала, что люблю.
Его серые глаза потухли.
– Кольт, людям свойственно ошибаться. Это ужасно, но такова жизнь.
– А если при этом страдают невинные люди?
– Это страшно, но так случается, – твердо сказала она.
– Больше не случится, коль это зависит от меня. Джессика, теперь я распоряжаюсь своей жизнью по своим правилам. Никаких цветистых слов, запутанных чувств, только голый, неприкрытый факт. Я знаю свое место, женщины знают свое – никаких ошибок и случайностей. Ты хотела правду – получай ее.
Она не отрываясь смотрела на него. А если бы он не был так красив, богат и влиятелен, имела бы она шансы? Этого никто не знает. Предвзятое мнение о Кольте Айронсе было стерто в несколько минут; его откровение каким-то образом уничтожило в ней чувство самосохранения; все это стало неважно.
– Да, теперь я узнала правду, – медленно заговорила Джессика, старательна подбирая слова. – История с Вильямом научила меня тому, что в отношениях мужчины и женщины должна быть абсолютная честность. Я люблю тебя, Кольт, это и – есть правда. Давно люблю, но боялась, как бы ты не узнал.
– Нет. То, что ты называешь любовью, – просто физическое влечение.
– Нет. – Она глубоко вздохнула, но голос ее не дрогнул. – Возможно, есть и такая составляющая, но это только малая часть моего чувства. Я понимаю, что чувствую. Это любовь.
– Джессика, ты романтик, – сказал Кольт, глядя на нее исподлобья. – Сначала вообразила, что любишь Вильяма, а когда это плохо кончилось, полюбила того, кто был следующим.
– Ты имеешь в виду себя?
– Да. – Слово прозвучало как конец разговора, он повернул ключ зажигания, и машина ожила. – Я много делал такого, чем не стоит гордиться, но слабостью женщины никогда не пользовался. Я тебя хочу, ты это знаешь, но ты убедила себя в том, что я для тебя значу слишком много. У нас нет будущего, когда-нибудь ты это поймешь.
Небеса над ними разверзлись; дождь свирепо колотил по крыше, «дворники» работали без устали, ехать приходилось вдвое медленнее. Они добрались до Лондона уже в темноте.
Он сидел рядом, но такой далекий, такой напряженный. Ни претензий на беспечность, ни холодной насмешливости. Он раскрыл свою душу и теперь был зол на себя за те несколько минут исповеди, и Джессика понимала его.
Они остановились возле ее дома на ночной улице. Мысли о том, что это прощание, что всю оставшуюся жизнь она должна будет прожить без него, наполняли ее страхом и отчаянием. Кольт вернул ее к жизни, стал отвечать ее идеалу – и он вот так уедет? Это несправедливо!
– Спасибо, что свозил меня в Брингейл. Ты же не собирался ехать к Гарри?
– Джессика… – Он оборвал себя. – Нет, не собирался.
– Ты свозил меня, потому что знал, как я тревожусь за Кэрол.
Он молчал. Когда она добавила: «Не правда ли?» – молча кивнул.
– Спокойной ночи, Джессика. – Напряженное тело, глухой голос, но другого шанса у нее не будет.
– Кольт! – Она прислонилась к нему, обвила рукой мощную шею, вплела пальцы в волосы. Он вздрогнул, и это дало ей силы продолжать: – Кольт, поцелуй меня, пожалуйста.
– В какую бы игру ты ни играла, сейчас же прекрати! – Он повернул к ней лицо, и она тут же впилась полуоткрытым ртом в его губы, сама, впервые за все время их знакомства.
Она его любит; она должна показать, что любит его, хочет его, что он ей необходим. Она примет все, что он даст, – неделю любви, месяц, год. Он заботился о ней, – ведь это уже о многом говорит, не так ли? Любовь может прийти позже, даже к Кольту Айронсу.
36 
