38 
В следующие дни сценарий повторялся: работа и еще раз работа, позднее возвращение, беспокойная ночь, сны, в которых присутствовал высокий мрачный мужчина с холодным красивым лицом.
Тем не менее в субботу, когда Рассел позвонил в девять утра, она была уже на ногах.
– Джесс? – Рассел говорил тем же тоскливым голосом, что и всю неделю, в стиле «надо продолжать жить любой ценой». – Эту ночь мы опять не спали.
– Да ну? – Сходил бы в клуб, враждебно подумала она.
– Слушайте, хочу попросить вас об огромном одолжении. Я не стал бы беспокоить, но это очень важно. Конечно, эту неделю вы работали за двоих…
– Рассел, говорите, в чем дело.
– Мы с Моникой сегодня собирались пойти на прием, очень полезный в деловом отношении. Помните проект Кантаны? Старина Кантона был очень доволен нашими результатами, и сегодня он дает прием в «Дауфорде». Там будут все. Видите ли, Моника не в состоянии пойти. Вы не могли бы составить мне компанию?
Ни за что! Она не выдержит светского приема. Джессика отчаянно старалась подыскать подходящую причину для отказа.
– Извините, Рассел, но сегодня я не могу.
– Джесс, ну пожалуйста! На такой прием надо идти с партнершей, а в некоторых областях бизнеса вы сильнее меня. Это не надолго. – Последовала многозначительная пауза, и, хотя он явно ее умасливал, Джессика ощутила некое чувство вины. – Я вам это возмещу – отгулами или деньгами, как захотите. У вас были планы на вечер?
– Да нет. – Позвонить Кэрол, которую вчера выписали из больницы, и пораньше лечь спать – разве это планы? Она положила трубку с чувством, что ее обвели вокруг пальца.
Джессика достала из шкафа платье кофейного цвета, которое купила для выхода с Кольтом. Это вызвало болезненные воспоминания, но ничего другого у нее не было для столь торжественного случая.
В зеркале отразилось бледное лицо, глаза – озера страдания, и к мрачному выражению лица добавилась легкая краска стыда: насколько она помнила синьора Кантону, он не придет в восторг от того, что к нему на прием идут как на казнь.
Часом позже она вышла из такси под руку с Расселом и ступила на ковер пятизвездочного отеля. Они с трудом пробрались сквозь толпу в вестибюле и вошли в банкетный зал; сверкающий хрустальными люстрами. Высший свет общества – выдающиеся мужчины и усыпанные бриллиантами дамы – собрался здесь.
– Батюшки! – Даже Рассел был потрясен. – Как вы думаете, здесь кто-нибудь еще менял грязные подгузники полчаса назад?
– Вряд ли. – Она глубоко вздохнула, улыбнулась пошире, стараясь выглядеть увереннее. В подобных светских тусовках первое впечатление играло решающую роль: оно создавало или разрушало деловые связи.
Джессика беспечно оглядывала зал и вдруг гордо вскинула голову: пристальный взгляд серых глаз пригвоздил ее к месту. Кольт…
Кажется, она сказала это вслух, потому что Рассел проследил за ее взглядом и подтвердил:
– Да, это он. А что за красотка рядом с ним? Однако он умеет выбирать!
Джессика сначала не заметила, что Кольт не один, что его крепко держит под руку красивая женщина. Ошеломительно элегантная, в длинном атласном платье, обтягивающем безупречную фигуру, с ниткой жемчуга на шее – она казалась совершенством.
Джессике захотелось домой… Она оторвала взгляд от Кольта и широко улыбнулась Расселу.
– Что ж, вперед, в бой. – Даже странно, что можно говорить как ни в чем не бывало, когда внутри истекаешь кровью.
– Джессика, Рассел…
– Добрый вечер, Кольт.
Рассел что-то говорил, но сейчас вся ее жизнь зависела от того, сможет ли она, не проронив ни слова, обольстительно улыбаться.
Вблизи дама Айронса оказалась еще красивее. Джессика слышала, как Кольт, в соответствии с этикетом, всех представляет. Надо было отвечать, любезно кивая.
Это случилось после того, как Рассел рассказал Кольту о самочувствии Моники, – сапфирово-синие глаза красотки ожили, брови поползли вверх.
– О, так вы на него работаете… – Это прозвучало со сдержанным отвращением. – А я подумала, что вы его подруга.
– Нет. Я его личный помощник.
– Вот как? – Интонация и тон явно дали понять Джессике, что ее социальный статус оказался ниже дозволенного. И в этот момент что-то сломалось в Джессике, не было больше сил сдерживаться.
Как он посмел? Как решился поставить ее в такое положение? В ярости Джессики не было ни логики, ни смысла, только шквал эмоций, неожиданных и опасных; и она, опустив голову, быстро поморгала, пытаясь разогнать туман перед глазами.
38 
