Особенно,... 
33 
Она взглянула на него:
— В чем?
— Когда мы с тобой только познакомились, ты сказала, что не умеешь лгать. Так и есть. — Он встал рядом. — О чем вы беседовали с Терезой?
— Я рассказала ей правду. — Она склонила голову набок и взглянула на него. — Сказала, что мы не обручены.
Она снова его удивила. Он не думал, что она сможет признаться во всем, из-за страха выставить себя в неприглядном свете. Но наверное, стоило ожидать, что ее честная натура не выдержит гнета лжи.
— Ты сказала ей, что шантажировала меня?
— Да. — Мари вздохнула. — Твоя сестра была так мила, что я чувствовала себя ужасно оттого, что вынуждена ей лгать.
Джанни покачал головой:
— Я понимаю. Но Тереза расскажет все Пауло и отцу.
— Ну и что? — Она пожала плечами, словно сбрасывая тяжелую ношу. — Сейчас это не имеет значения. Я все равно буду твоим прикрытием для Интерпола.
— Как только мы поймаем Жан-Люка, все изменится.
— Если вы его поймаете.
— Оставь Жан-Люка мне. Я знаю, как он думает. — Он помолчал. — Тебе не стоило говорить Терезе. Я не хотел, чтобы в семье знали, что отцу угрожает опасность.
— У твоей сестры есть хватка. — Мари оперлась на перила. — Она поняла, что что-то не так, и захотела все выяснить.
Джанни перевел взгляд на океан, на волнах которого качались парусные суда.
— Правду переоценивают, — пробормотал Джанни, скорее для себя, чем для нее.
Мари рассмеялась:
— Так думает вор.
Он взглянул на нее, подождал, когда она встретится с ним взглядом, и негромко произнес:
— Бывший вор.
— Хорошо. — Уголки ее губ приподнялись. — Я об этом постоянно забываю. — Повернувшись к нему, она оперлась бедром о перила. — И вот еще одна правда. Так как твоя семья теперь все о нас знает, нам не обязательно жить в одном номере.
— Да, я тебе не сказал? — Он потянулся и пальцем отодвинул халат на ее груди. Мари замерла. Он провел пальцами по ее обнажившейся коже, и она задрожала. — Отель забит под завязку. Свободных номеров нет.
У Мари перехватило дыхание.
— Так что пока мы прикованы друг к другу.
— Но это пока.
— И пока это все, что имеет значение. — Джанни подвинулся к ней и, уступая соблазну, наклонил голову и поцеловал ее.
Поцелуй задумывался им как легкое прикосновение губ, но, как только их губы встретились, он превратился в нечто другое. Совсем другое. Его словно пронзила молния, жар охватил его тело, и, обняв Мари, он прижал ее к себе так близко, что услышал, как их сердца забились в унисон.
Она вжалась в его тело, обхватив руками за шею. Мари прижималась все ближе к нему, целуя его в ответ, касаясь его языка своим языком. Он вкусил ее сладость и почувствовал, как растет его и ее желание, отчего огонь страсти вспыхнул вокруг него ярким пламенем, грозя испепелить.
Так они стояли на террасе. Их тела переплелись, и Джанни брал все, что Мари предлагала ему, и молча просил большего. У него было чувство, что как бы близко он ни прижимал ее к себе, этого всегда будет недостаточно. Не важно, каким глубоким был поцелуй, ему казалось, что он может быть еще глубже. Его тело болело, желая близости с ее телом. Мысли вихрем проносились в его мозгу, в котором вспыхивали яркие вспышки и цвета. Если он не оторвется от ее губ сейчас, мелькнула у него безумная мысль, то он никогда не сможет от нее оторваться.
С этой мыслью Джанни прервал поцелуй, который грозил его убить, и прижался лбом к ее лбу, тяжело дыша. Некоторое время было слышно только их частое дыхание.
— Ну что ж, — спустя долгую паузу прошептала Мари, — на данный момент мы сказали более чем достаточно.
— Папа не сядет в тюрьму. — Джанни крепче сжал телефон в руке и нахмурился, вглядываясь в ночь, пока его брат кричал ему в ухо.
Последние три часа он провел среди присутствующих на открытии выставки драгоценностей. Джанни и сотрудники службы безопасности Рико стали частью толпы, но действовали разрозненно. Он бросал взгляды по сторонам, слушал разговоры, стараясь предусмотреть возможные проблемы и одновременно выискивая в толпе Жан-Люка Баптисту. Его он так и не нашел. Если этот негодяй и присутствовал сегодня в толпе, то за прошедший год он научился мастерски скрываться среди людей.
Джанни овладело напряжение, которое всегда сопровождало его во время работы. Но сейчас это напряжение словно усилилось. И если он еще был недостаточно напряжен, то разговор с братом, несомненно, взвинтит его до предела.
33 
